На первом этаже кто-то ходил!
Она ясно услышала скрип кожаной подошвы, и сердце ее учащенно забилось. Подвинувшись к Чаку, она взяла его руку и легонько ее встряхнула.
– Чак!
Он застонал, отбросил ее руку и стал переворачиваться на другой бок, но она снова тронула его за запястье.
– Чак!
– Ну какого хрена! – Он проснулся, приподнялся на локте. Даже в такую минуту исходивший от него запах грязи и пота заставил ее наморщить нос. – Чего тебе?
– Внизу кто-то ходит.
Она почувствовала, как напряглись его стальные мышцы, и успокоилась. Перед его физической силой она благоговела.
– Слушай! – прошептала она.
Сбросив ее руку, он поднялся. Бесшумно ступая, подошел к двери и приоткрыл ее. Она смотрела не его широкую спину. Он чуть пригнулся, словно изготовился к прыжку, и страхи ее улеглись. Он долго вслушивался, потом закрыл дверь и вернулся.
– Да… ты права. Там кто-то есть… может, фараон.
Она уставилась на него.
– Фараон?
– Мы же нарушаем право собственности. И если какому-то фараону неймется… – Он прикусил нижнюю губу. – Нас вполне можно упечь за бродяжничество. – Мы же ничего плохого не делаем… бродяжничество?
Но Чак ее не слушал. Из кармана брюк он вытянул какой-то предмет и сунул его в руку Мег.
– Засунь себе в трусы. Если это фараон, лучше пусть у меня этого не будет, а то еще найдет…
– Чего «этого»?
– Ножа, бестолковая!
Он подошел к двери и неслышно открыл ее. Мег видела, как он вышел, остановился у начала ступеней. Потом она перевела взгляд на костяную рукоятку ножа с хромированной кнопкой и непроизвольно нажала на кнопку. И тут же вздрогнула – из рукоятки выщелкнулись три дюйма мерцающей стали. Она понятия не имела, как убрать лезвие обратно в рукоятку, поэтому подскочила на ноги, прошла в другой конец комнаты и спрятала нож под кучу ободранных заплесневелых обоев. Потом вышла вслед за Чаком. Он сделал ей знак: тихо! Так они стояли, не шевелясь, и вслушивались. Но кроме гулкого тиканья собственного сердца, Мег ничего не слышала.
– Пойду вниз, – прошептал Чак.
Мег вцепилась ему в руку.
– Не надо!
Казалось, он только этого и ждал. Похоже, он был испуган не меньше ее, и она в нем слегка разочаровалась. Они еще некоторое время прислушивались, и тут из комнаты слева от холла донесся ясный звук шагов. Человек – виден был лишь темный силуэт – вошел в холл. Заметив красный огонек сигареты, Чак сразу успокоился. В любом случае это не фараон. Фараоны на дежурстве не курят.
– Кто там? – спросил он, и Мег его голос показался строгим и зычным.
На минуту наступила пауза. Тусклый силуэт не двигался, потом на них ударил луч мощного фонаря, заставив отпрянуть. Через секунду-другую луч исчез, и они вообще перестали видеть что-либо.
– Дай нож, – прошептал Чак.
Мег, спотыкаясь, вернулась в комнату, добежала до груды обоев и нашла нож.
– Я увидел, дверь открыта, – объяснял мужской голос снизу, когда Мег встала рядом с Чаком, – вот и вошел.
Жаркие, вспотевшие пальцы Чака сомкнулись на рукоятке ножа.
– Как вошел, так и выходи, – прорычал он. – Мы тут по праву первого. Так что проваливай!
– По-моему, тут всем хватит места. У меня еда есть. А одному ужинать неохота.
При мысли о еде у Мег сразу закололо в желудке, потекли слюнки. Она стиснула руку Чака. Он понял ее – ведь и сам как следует проголодался.
– Я думал, ты фараон, – миролюбиво объяснил он. – Поднимайся сюда.
Человек ушел в комнату возле холла и тут же вернулся, неся рюкзак. Подсвечивая себе фонарем, начал подниматься по ступеням.
Чак ждал его с ножом руке, отпихнув Мег подальше, к комнате, в которой они спали. Она застыла в дверях, с бьющимся сердцем наблюдая, как приближается непрошенный гость.
Не спускал с него глаз и Чак. Он видел лишь высокий силуэт: человек был на голову выше Чака, но худощав и отнюдь не широкоплеч. В случае чего управимся, решил Чак. – Дай фонарь.
Человек протянул ему фонарь. Перехватив его, Чак резко направил луч в лицо пришельца.
Увидев это лицо, Мег оцепенела. Перед ними стоял индеец-семинол. По дороге из Джексонвилла им встретилось несколько индейцев этого племени, и сейчас она узнала эти густые иссиня-черные волосы, темную кожу, выступающие скулы и узкие черные глаза. Индеец был красивый и молодой – года двадцать три или двадцать четыре, только лицо какое-то бесстрастное, застывшее, окаменевшее, и Мег стало не по себе. На нем была желтая рубашка в белый цветочек, темно-синие джинсы, коричневые стопы были вдеты в веревочные сандалии-плетенки.
Он стоял спокойно, позволяя им разглядывать себя. В свете фонаря Мег показалось, что в глазах его тлеет огонь.