А злобная крольчиха тем временем, войдя во вкус битвы, огляделась и атаковала Молли, на которую обычно не обращала внимания. Та вообще стояла в стороне, с Роджером чуть обнюхалась в самом начале прогулки, а когда ее подруга напала на самца, была занята — рыла в груде опилок нору. Пунктик такой у Молли — в чем-нибудь копаться. Она была одержима мечтой прорыть подземный ход и предпринимала одну попытку за другой. И сейчас она целеустремленно рыла и закопалась больше чем наполовину, когда на нее, словно фурия, налетела Диана. Крольчиха принялась гонять свою товарку по крольчатнику, и мы еле разняли их. Молли тоже была слегка поцарапана, но гораздо меньше, чем многострадальный Роджер.
До самого конца Диана так и не примирилась с его присутствием, но лишь через полгода после первого нападения загадка оказалась разрешена.
Я назвала белого кролика Лапочкой, и имя Роджер мне всегда не нравилось. В душе я долго звала его по-своему, и, как оказалось, была права. Но доказательства пришлось ждать до ноября.
В один из последних дней месяца в крольчатнике опять случилось пополнение. Придя утром с обходом (это уже вошло у меня в привычку — ежедневно осматривать всех обитателей живого уголка, не заболел ли кто, не родился ли, не удрал), я сразу заметила, что в одной из пустых клеток наложено ворохом сено. Заглянув в клетку, я увидела прижавшегося к дальней стенке маленького толстого кролика.
Малышу исполнилось от силы месяц. Он был раза в полтора меньше, чем Роджер-Лапочка, когда тот появился у нас. Оказавшись в моих руках, новый жилец сделал две попытки удрать, но смирился и затих. Был он пепельно-серым, гораздо светлее Дианы и Молли и лишен еле заметных разводов и пятен, украшавший их шкурки. В его по-детски распахнутых глазах застыли удивление и робкая надежда, что ничего плохого ему не сделают.
— Сиди смирно, малыш, и все будет хорошо, — пообещала я, вернула крольчонка назад и отправилась в павильон выяснять, кто он и откуда.
Как оказалось, это был подарок одного из наших юннатов. Он знал, что у нас трудно с кроликами, и привез мальчика. Это был точно самец, с гарантией, и я назвала его Васькой.
Все детеныши забавны и вызывают одинаковые чувства. Вот и Васька вмиг стал любимцем юннатов. За ним непременно желали ухаживать все. Исключение делалось для Роджера-Лапочки, а вот Диану не любил никто.
Василий рос и оставался до смешного ручным, как и Роджер-Лапочка. В разгар зимы второе имя белого кролика было восстановлено, потому что, дождавшись, пока Вася подрастет, мы решили проверить его на «профпригодность».
Встреча произошла в клетке Роджера-Лапочки. Мы с юннатами решили: если это два самца, то они будут драться за территорию (на этот случай я была в рукавицах, чтобы сподручнее растаскивать дерущихся). А если это парочка, то…
Произошло то, на что мы не надеялись. Едва увидев белого кролика, Василий не стал тратить времени на обнюхивание — он сразу бросился в атаку. Роджер-Лапочка покорно припал к полу, не пытаясь вырваться, и я в душе благословила тесноту клеток и полутьму крольчатника — стоявшие вместе со мной дети видели очень мало и вряд ли могли понять, что Ваське очень хочется исполнить свой супружеский долг прямо сейчас, но он — смех и грех! — не знает, как это делается!
Впрочем, я уже сказала как-то, что животные мало чем отличаются от человека. В одном зоопарке был случай — молодой самец гориллы, который вырос среди людей, просто не знал, что делать с самочкой. Он понимал, что это обезьяна, что это самка, но вот как и чем с нею заниматься, не имел понятия. Работники зоопарка нашли выход — поставили в клетку телевизор, по которому несколько дней подряд с небольшими перерывами специально для горилл демонстрировали… эротику! Конечно, человеческую… Результат превзошел все ожидания: интимная жизнь обезьян наладилась.
Эта история, вычитанная мною в одной из газет, всплыла в памяти, и я, не долго думая, сунулась в клетку, схватила Василия за задние лапы и поставила, как надо. И придерживала до тех пор, пока он не выпустил… уже, конечно, не Роджера, а Лапочку, оказавшуюся крольчихой калифорнийской породы.
Юннаты, видевшие это, тут же обступили меня с расспросами:
— А что это они делали? Они дрались, да?
Не в моих принципах скрывать от детей то, что им можно знать.
— Просто наш Роджер оказался самочкой, — объяснила я. — И Васька это отлично понял и поступил с ним так, как положено. Теперь у нас скоро будут крольчата!
От радостного вопля, наверное, содрогнулись стены. Я поспешила успокоить детей и вывела их из крольчатника.