Но иногда попадалась уникальная во всех отношениях личность. О двух из них стоит рассказать особо.
Она всегда заходила в числе первых, сразу после вездесущей Любы. Огромная нескладная белая корова с вечными пятнами грязи на ногах и костлявым крестцом, который болтался у нее при ходьбе так, что казалось, кости вот-вот пропилят шкуру и вылезут наружу. Даже на самый невзыскательный взгляд она никому не могла показаться красавицей — тощая шея, суставчатые ноги, торчащий крестец, плоская спина с выпирающими поясничными позвонками, огромный отвислый живот, вечно раздутое от молока вымя, криво растущие рога, разболтанная походка. Неизвестно, о чем я думала в тот миг, когда собиралась дать ей имя, но это нелепое существо получило кличку Чарли Чаплин. Что оказалось решающим — ее ли грустный, все понимающий взгляд или разболтанная, чаплиновская походка, но имя прилипло раз и навсегда.
Впрочем, кроме оригинальных данных, у Чарли Чаплин были и другие достоинства.
Доильные аппараты, которыми пользуются на селе, в большинстве своем нуждаются в починке и замене деталей. Чаще всего у нас выходили из строя пульсаторы — изнашивалась резиновая прокладка. Чтобы ее заменить, аппарат нужно разобрать, все детали промыть и почистить, вытереть насухо и собрать снова, причем еще и следить, чтобы внутрь не попало и волоска — иначе процедуру приходилось повторять несчетное число раз. Дело осложнялось необходимостью действовать быстро — ибо корове скоро надоедало просто так торчать в станке и она начинала нервничать. А неработающий аппарат лупила ногами почем зря.
Однажды такая неприятность случилась со мной, когда в станок только зашла Чарли Чаплин. Я знала о ней тогда лишь то, что об нее удобно было греть руки ранним утром. Надев аппараты, положишь на ее широкую плоскую спину ладони или, более того, фамильярно обхватишь вымя руками и наслаждаешься теплом. Корова не возражала — а ведь большинство других не терпели лишних прикосновений! — понимала, что нужно помочь. И в тот день она тоже стояла как ни в чем не бывало, пока я возилась с деталями пульсатора. На скамеечке, где я до того занималась чисткой, было неудобно — пришлось бы склониться перед нею в три погибели. Не долго думая, я начала раскладывать части аппарата прямо на широкой спине Чарли Чаплин, предварительно обмахнув ее полотенцем.
Ни одной корове не понравилось бы, что ее используют как подставку. Одно движение — и тщательно оберегаемая резиновая прокладка упадет на пол, где снова запачкается и забьется грязью крошечное отверстие, которое мы прочищали булавкой. А ведь нужно было ждать некоторое время, пока все части подсохнут!
К чести Чарли Чаплин, она и ухом не повела, пока пульсатор сох у нее на спине. Даже жевать перестала. А потом отдоилась с совершенно невинным видом. После я часто использовала ее покладистость в корыстных целях — клала на корову все что угодно, только что ее рога не использовала как вешалку. Ребята посмеивались надо мной, а я была готова хоть выступать в цирке с номером «Человек в пасти коровы». Да запихни Чарли Чаплин в самом деле что-нибудь в рот, она бы и то не возмутилась! Как говорится, и не такое видела в жизни.
А с еще одной выдающейся личностью я познакомилась уже после дойки в самый первый день.
Это было даже не днем, а вечером, и мы отработали вторую дойку вместе с доярками. На следующее утро они съездят с нами последний раз, и мы окажемся предоставлены сами себе. Уже все коровы, в том числе и стельные, были выпущены в соседний загон, мы мыли и чистили аппараты, когда по доскам пола не спеша застучали копыта.
Я подняла голову — к нашим станкам шествовала старая корова с крошечными рожками, один из которых был обломан. Подойдя, она удивленно посмотрела на нас с Раисой.
— Что она здесь делает? — спросила я. — Удрала из загона, что ли?
— Это Марьяна, — объяснила Раиса и принялась снова подключать свежевымытые аппараты. — Она весь день где-то шлялась, а теперь пришла. Она всегда так.
Подняли дугу, и корова спокойно зашла в станок, где ткнулась носом в кормушку, требуя комбикорма. Ее даже не особо возмутило, что на ее долю выпало всего несколько горсточек. Чуть было не выключенный мотор загудел снова — ради нее одной.
Как я потом выяснила, Марьяна обладала уникальной индивидуальностью. Она никогда не ходила вместе со стадом, предпочитая бродить своим путем. Ночевала она в загоне, со всеми, но когда коров выгоняли на пастбище, гордо покидала общество и отправлялась гулять сама по себе. Забредя куда-нибудь далеко, она частенько пропускала дневную дойку и являлась только под вечер.