– Он сейчас опасен, – произнес капитан. – Вы можете пострадать.
– Я саламандра. Уж с северным лисом точно справлюсь.
Он сдался и, найдя в ящике стола нужный бланк, быстро его заполнил. Не успели высохнуть чернила на его подписи, как я уже выбежала из кабинета.
***
В узком коридоре, ведущем к камерам, было холодно, на стенах серебрилась изморозь. Стражник, встретивший меня у лестницы, кутался в утепленный зимний китель.
На протянутый мною документ он смотрел с ужасом.
– Нельзя, – прошептал слабо, но послушно повел меня в полумрак коридора. Всего камер было пять, и дверь, за которой находился Йормэ, выделялась своей обледенелостью.
Стражник, звеня связкой ключей, медленно шел рядом со мной, в красках рассказывая о том, как взбесившегося сержанта пытались успокоить сразу три отдела. И как потом топили созданные им наледенения на стенах.
– Одному парню едва руку спасли, она насквозь промерзла, думали, отломится…
Остановившись перед нужной камерой, стражник с несчастным видом посмотрел на меня.
– Ключи, – велела я, протянув руку. Заставлять его открывать замок показалось неправильным. Бедолага слишком сильно боялся Йормэ.
Он охотно передал мне всю связку и отступил на несколько шагов назад.
Для того чтобы справиться с замком, пришлось растопить лед, сцепивший все механизмы внутри.
Дверь неохотно поддалась, и к моим ногам опал снег, подпиравший ее с другой стороны.
– Осторожнее, – попросил стражник и еще немного отступил от заснеженной камеры. – Мы не знаем, насколько сильно вышла из-под контроля его стихия. Сержант немного… озверел.
– Не страшно, – отозвалась я рассеянно.
Все было укрыто снегом. На койке высились сугробы, зарешеченное окно под потолком покрывал иней. В раковине в углу камеры высилась небольшая снежная горка, из крана свисала тонкая сосулька.
Лис нашелся в дальнем углу. Он забился в свободное пространство между койкой и стеной, поджал колени к груди и опустил голову на руки, сложенные на коленях. Хвост его безвольно лежал на полу, в снегу. Руки, ноги и даже шею обхватывали оковы, связанные между собой массивной цепью. Сталь была щедро покрыта льдом, почему-то заставляя вспомнить о зеркальной карамели. Поразившись нелепости сравнения, которое могло прийти мне в голову только рядом с Йормэ, я не сдержала нервного смешка.
Цепь звякнула, лис поднял голову, и на меня глянули прозрачные, выцветшие до блеклой синевы диковатые глаза. Они сияли в полумраке звериным огнем, радужка заняла почти весь глаз, белок почернел. Ногти на пальцах потемнели и вытянулись, и на заострившихся ушах виднелись светлые кисточки.
– Йормэ… – позвала я. Медленно опустилась перед ним на колени – под настороженным цепким взглядом все движения сами по себе становились неторопливыми и плавными – и осторожно коснулась бледной руки. Такой холодной, словно она была сделана из снега.
Лис не оскалился и не попытался отстраниться, когда я дотронулась до его щеки, стирая с кожи снежную корку. Когда я отняла ладонь, Йормэ невольно потянулся за ней.
– Не надо было мне уходить, – пробормотала я, зажмурившись. Сейчас я готова была провалиться сквозь землю от стыда. – Это я во всем виновата.
Не до конца оправившийся от отравления лис не пожелал отдыхать, он отправился на мои поиски. И не нашел. Какие бы эмоции он ни испытывал, зверь на них откликнулся, и подавить его у Йормэ не хватило сил.
Он не сопротивлялся, когда я вытаскивала его из укрытия, терпеливо стоял, пока я возилась с кандалами, и безропотно последовал за мной из камеры. Я тянула его за руку, и он шел. Намерзший на его ботинки лед хрустел и опадал на пол. Бросив связку ключей прижавшемуся к стене при нашем приближении стражнику, я прошла мимо. Йормэ не удостоил его даже взглядом.
Я не знала, что мне делать. Как вывести лиса из этого состояния… что нужно делать. Потому для начала просто решила его согреть.
В мужской душевой я оказалась впервые и не увидела ничего необычного. Даже цвет плитки на стенах был такой же, как и в женских душевых, – желтовато-зеленый и скучный.
Йормэ безропотно встал под душ и даже слова не сказал, когда я пустила горячую воду.
Шипел и ругался он уже позже, когда пришел в себя.
– Сварить меня решила? – рыкнул Йормэ, выскочив из-под обжигающих упругих струй. Душевая быстро наполнялась паром.
Лис стоял передо мной мокрый до нитки, обескураженный и беспомощный.
Я перекрыла воду и подошла к нему. С Йормэ капала вода, он все еще не мог ясно мыслить и озирался удивленно, будто пытался вспомнить, как сюда попал.