Вопрос свой он задал столь грозным голосом, что девушка испытала сильнейшее желание пуститься наутек. Однако ей все же удалось сохранить достоинство и хладнокровие. Вздернув точеный подбородок, она спокойно произнесла:
— Я Ноэль Эмери, ваша подопечная.
Губы рыцаря надменно скривились. Как странно он ведет себя, с досадой подумала Ноэль. Насколько она помнила, манеры Бенедика отличались изысканной галантностью. Почему же теперь он так груб с нею, почему с таким наглым видом изучает ее, будто она не высокородная леди из соседнего имения, а какая-то девица легкого поведения?
Карие глаза с откровенной бесцеремонностью рассматривали Ноэль с головы до ног. Щеки ее зарделись. Неужто перед нею тот самый Бенедик, который завладел ее сердцем пять лет назад? — задавалась она вопросом. Возможно ли, чтобы человек так изменился?
— Нет у меня никаких подопечных, — холодно проговорил Вильер. — И никогда не было.
От изумления Ноэль открыла рот. Он что, не только утратил былое обаяние, но и рассудком тронулся? — подумала она.
— Ошибаетесь, сэр, есть, — возразила девушка и облегченно вздохнула, заметив, что в зале появился управляющий Хардвин с широкой улыбкой на благодушном старческом лице. — Более года назад я отправила вам послание о том, что ваш сосед, почтенный сэр Эмери, ушел в мир иной, но перед смертью назначил вас опекуном своей единственной дочери Ноэль, то есть меня. И вот я перед вами.
Глаза рыцаря подозрительно сощурились. Переведя дыхание, Ноэль сочла нужным добавить:
— Мы встречались с вами ранее, сэр Вильер. — Фамилия Бенедика, слетевшая с ее уст, прозвучала странно и незнакомо; в своих мечтах она привыкла называть рыцаря Бенедиком, ее Бенедиком.
Очевидно, она жестоко заблуждалась, необоснованные мечты зашли слишком далеко и теперь рассыпались в прах.
Чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, Ноэль сделала глубокий вдох и продолжила:
— Постараюсь освежить вашу память. Когда вы вступили во владение Лонгстоуном, мы с отцом нанесли вам визит. Вы произвели на папу такое благоприятное впечатление, что на смертном одре именно в ваших надежных руках решил он оставить меня.
Хотя и не желая того, Ноэль вложила в свои слова недвусмысленный упрек в том, что Бенедик не оправдал ожиданий ее умирающего отца, да и ее надежд тоже. Девушка смутилась, тогда как возвышающийся над нею рыцарь продолжал хранить молчание.
— Вы отослали послание миледи мне, сэр Бенедик, — торопливо напомнил ему Хардвин, — и велели позаботиться о ней.
Не отрывая от Ноэль карих глаз, Бенедик ворчливо обратился к своему управляющему:
— И ты, стало быть, решил, что забота о ней подразумевает ее проживание под одной со мною крышей? Теперь сия… сия особа стала полноправной хозяйкой моего замка, так надо понимать?
Несчастный Хардвин покраснел как вареный рак, а Ноэль неудержимо захотелось наградить Бенедика оплеухой за беспрецедентную грубость, едва ли достойную рыцаря ее мечты.
— Видите ли, сэр, она… гм… ей некуда было податься после смерти батюшки, а ваш замок достаточно велик. В поместье Эмери осталось всего два или три человека из прислуги, что, безусловно, недостаточно для высокородной наследницы хорошего состояния.
— Ясно… — буркнул себе под нос Бенедик, хотя вид его красноречиво говорил о том, что он так ничего и не понял.
Поведение рыцаря задело Ноэль за живое. Она не покладая рук приводила в порядок Лонгстоун, старалась, вкладывала в него всю душу. Так неужели этот неблагодарный человек не замечает, что холодный и неприветливый замок в его отсутствие превратился в уютное светлое жилище, куда ему будет так приятно возвращаться?
— Уж не хотите ли вы сказать, сэр Вильер, что ваш замок нравился вам куда больше таким, каким он был до моего появления здесь? — не удержалась она от колкого вопроса.
Жесткие губы рыцаря чуть дрогнули. Если это улыбка, то я — японский император, подумала Ноэль.
— Не стану отрицать очевидное, миледи, — проговорил Бенедик хриплым низким голосом, — но хочу заметить, что намерен хорошенько отдохнуть, для чего и прибыл домой. За последнее время я слишком устал, чтобы взваливать на себя непредвиденные обязанности развлекать гостью.
Гостью?Брови Ноэль взметнулись вверх, синие глаза стали еще огромнее. Она жила в Лонгстоуне уже целый год и привыкла рассматривать его как собственный дом, а не как временное пристанище, а себя считала хозяйкой, но никак не нежеланной гостьей, нарушающей чей-либо покой. И что скрывать — целые дни напролет хлопотала она по дому не только для Бенедика, но и для себя лично. В конце концов, Бенедик ее опекун, не так ли? Ноэль даже смела надеяться, что он станет для нее чем-то большим, нежели просто опекуном…
Когда отец взял ее в поездку к новому соседу, Ноэль едва исполнилось двенадцать лет, однако красивый, статный рыцарь с первой же минуты буквально околдовал ее. Правда, держался он с нею довольно прохладно и отчужденно, видя в ней всего лишь маленькую девочку, но на восхищенную Ноэль его таинственно мерцающие карие глаза произвели поистине неизгладимое впечатление.
Вильер не долго пробыл в Лонгстоуне, уехал завоевывать себе доброе имя, как объяснил ей тогда папа, но память о нем Ноэль сохранила навсегда в своем трепетном сердце. Каких бы женихов ни находил для нее любящий отец, ни одного она не могла назвать достойным сэра Вильера. Короче говоря, Бенедик вскружил ей голову, сам не зная того.
Добрый и чуткий отец, сэр Эмери знал о чувствах единственной дочери к Вильеру и полностью доверял сему достойному рыцарю, который прославился храбростью и отвагой на поле брани, и потому не раздумывая отдал Ноэль в его руки. А девушка наивно решила, что благородный Бенедик, получив ее послание, будет счастлив узнать о последнем волеизъявлении соседского помещика, а когда вернется в Лонгстоун, с радостью примет подопечную в свои объятья.
Вера Ноэль была настолько безгранична, что теперь, убедившись, как она ошибачась, девушка с трудом сдерживала слезы. Однако нельзя допустить, чтобы сэр Вильер заметил ее слабость.
— Но я… я сделала ваш замок обитаемым, — запротестовала Ноэль. — Если вы не слепы, то уже наверняка успели обратить внимание на плоды моих трудов.
Бенедик скептически поднял темную бровь.
— Верно, я не слеп. Но, если не ошибаюсь, ваше положение не так уж плачевно и у вас тоже есть дом, не так ли?
Убийственная логика, подумала Ноэль. Смутившись, она принялась рассеянно наматывать на палец тонкую прядь золотистых волос. Как часто представляла она себе возвращение Бенедика — и как разительно отличалось оно от ее мечтаний!
— Вы правы, но там давно уже никто не живет, кроме трех престарелых слуг, — пролепетала девушка.
Перед ее глазами встало небольшое феодальное поместье, где любая мелочь живо напоминала ей о любимом отце и где она чувствовшт себя такой одинокой после его кончины. На глаза Ноэль навернулись слезы.
Однако убитый вид девушки оставил Бенедика равнодушным. С каменным лицом он наблюдал за красивыми ухоженными пальцами, которыми она продолжала теребить свой локон.
Медленно, с пугающей очевидностью до Ноэль начала доходить ужасная правда, от которой у нее похолодело в груди: сэр Бенедик Вильер твердо намерен отослать ее назад, в родовое поместье.
Неужели она действительно была настолько глупа, что принимала желаемое за действительность? Все эти долгие месяцы после смерти папы она лелеяла в душе незабвенный образ еерыцаря, ееБенедика — и что же? Вот он наконец явился, чтобы одним безжалостным ударом разбить все ее мечты…
Очнувшись, Ноэль выпустила из пальцев свой локон и с мольбой протянула к рыцарю руки.
— Но, сэр Бенедик, в моем поместье не осталось никакой стражи, оно совсем не охраняется. Неужто вы хотите, чтобы я сама заботилась о своей безопасности и отражала набеги разбойников? — воскликнула она, стараясь отыскать хоть один мало-мальски приемлемый аргумент, способный разжалобить этого сурового незнакомца и растопить лед в его холодном сердце.