С самого первого момента Бенедик очаровал Ноэль, к тому же он не только обладал красивой внешностью, но и сумел завоевать доверие и уважение ее дорогого отца. Но что в действительности знала она о нем и его жизни? Не давая себе труда задуматься об этом, она просто свято уверовала в то, что в один прекрасный день разделит с ним свою судьбу.
Сейчас, когда Бенедик вернулся в Лонгстоун, Ноэль нашла его несколько огрубевшим, но отнюдь не менее привлекательным, чем ранее. Стремясь навсегда остаться в Лонгстоуне, она заботливо вила свое будущее гнездышко, но вдруг осознала, что замок как таковой утратил для нее некую часть привлекательности, ибо поняла, что появилась самая главная цель, к которой необходимо стремиться.
Бенедик.
Оказавшись наконец в своей опочивальне, Ноэль без сил рухнула на кровать; состояние ее было близко к обмороку, мысли беспорядочно метались, губы горели. Почему он поцеловал ее так, если утверждал, что она ему не нужна? И догадывается ли о том, какие чувства пробуждает в ней?
На протяжении сегодняшнего дня что-то неуловимо изменилось в поведении рыцаря. Утром он явно пребывал в дурном расположении духа, однако вечером стал более… более доступным. Видимо, ранее он никогда не принимал участия в настоящем праздновании Рождества, а когда она вовлекла его в общее действо, то, конечно, сперва немного поворчал, желая оставаться верным себе, но в основном, как ей показалось, ему понравилось.
Когда Ноэль едва ли не силком заставила его следовать рождественским традициям, перед нею открылись многие аспекты характера Бенедика Вильера, о которых прежде она не ведала. Он не гнушался тяжелым физическим трудом и был справедлив и добр к своим людям. Ноэль заметила, что Бенедика удивляет их интерес к его персоне, и поняла, что он не привык к подобным знакам внимания. Она с грустью вздохнула. Человек, завоевавший ее сердце, слишком глубоко спрятался в свою раковину; для того чтобы растормошить Бенедика, растопить холод, поселившийся в его душе, потребуется окружить его уютом, теплом, весельем и… любовью.
Сегодня вечером Ноэль постоянно следила за Бенедиком, и, когда встречалась с ним взглядом, ей казалось, что перед нею тот самый рыцарь, в которого она влюбилась пять лет назад, что он — друг.
Только поцелуй его был отнюдь не дружеским…
Ноэль мечтательно улыбнулась. В новом свете увидела она теперь, после этого поцелуя, замужество с Бенедиком Вильером. Вспомнились его жаркие губы, мускулистое тело, низкий волнующий голос… Сколько радости и удовольствий может подарить девушке такой человек! Ноэль вздрогнула — что-то она размечталась! Ведь для него, возможно, то, что только что произошло между ними, ничего не значит… Что, если он по-прежнему намерен выполнить свое обещание и сразу после Крещения отошлет ее домой?
Надежда, поселившаяся было в сердце Ноэль, внезапно сменилась отчаянием. Девушка рывком села и невидящими глазами уставилась прямо перед собой. Она все больше понимала, что Бенедик — ее судьба, что лишь с ним обретет она настоящее счастье; больше всего на свете она жаждала проникнуть в тайны, затаившиеся в темных глазах Бенедика, навсегда поселиться в Лонгстоуне и разделить с Бенедиком его жизнь.
Она хотела любить его до самого последнего вздоха.
Значит, остается одно. Глубоко вздохнув, девушка приняла излюбленную позу: подтянула колени к подбородку, обхватила их обеими руками и крепко-накрепко зажмурила глаза. Хорошенько сконцентрировавшись, она прошептала, вложив в свою мольбу всю силу и пылкость, на которую была способна:
— Я загадываю рождественское желание: пусть сэр Бенедик Вильер женится на мне еще до исхода двенадцатой ночи.
Глава четвертая
Бенедик ощущал странное внутреннее спокойствие и умиротворение, которых уже и не чаял обрести. Он дома — после всех мытарств, выпавших на его долю, лежит в свой постели, купаясь в блаженном тепле, исходящем от Ноэль, от ласковых прикосновений ее нежных рук, чувствуя под своими ладонями ее бархатистую кожу.
Огромными влажными глазами Ноэль смотрит на него, и Бенедик твердо знает, что взгляд этот предназначен только для него, и знает, чего она ждет. И он склоняется к ней, и губы их встречаются в пьянящем медленном поцелуе…
Проснулся Бенедик словно от толчка и, моргая, уставился в потолок. Он лежал на спине, в полном одиночестве; за высоким окном начало светлеть, огонь в очаге едва теплился, поленья почти прогорели, и Бенедик поежился под толстым меховым покрывалом. Тяжелые шторы, которые он плотно задвинул накануне, не спасали от сильного сквозняка, и он почувствовал, что продрог до костей.