— Нет! Или ты не знаешь, глупец, что я не женат?
— Так, значит, это ваша любовница?
— Нет! — взревел Бенедик. Потом перевел дыхание, чтобы успокоиться. — Сия девица — моя подопечная, а я, соответственно, ее опекун. К тому же она еще совсем ребенок. — Да, маленький и наивный ребенок, чья головка полна самых глупых идей, добавил он про себя.
Бенедик встал, поднял с полу переметную суму с дорожным снаряжением, швырнул на кровать и начал вытаскивать из нее немногие пожитки, которые привез с собой.
— А по мне, так она уже достаточно взрослая, — мечтательно закатив глаза к потолку, заявил Алард. — Я успел разглядеть очень неплохие формы, великолепные шелковистые волосы, а когда она убегала, то так соблазнительно покачивала бедрами…
Излияния оруженосца Бенедик прервал самым решительным образом, издав громоподобный рык. Хотя он уже достаточно свыкся с манерой Аларда похотливо болтать о женщинах, но никак не мог позволить юнцу в таком же тоне говорить о своей подопечной. Сейчас в глазах оруженосца Бенедик увидел такое сладострастие, что едва сдержался, чтобы не схватить его за глотку и не придушить прямо на месте.
— Попридержи свой язык, — сказал рыцарь угрожающим тоном. — И не вздумай распускать руки. Не вздумай даже помышлять о ней. Она предназначена в жены владетельному вельможе, а не простому оруженосцу, в кармане которого не найдется и фартинга.
Произнеся последнюю фразу, Бенедик опустил веки. Наследница — так назвал ее Хардвин. Самого Вильера приданое девушки не интересовало. Но внезапно он задался вопросом: а каково, собственно, ее состояние? Какой суммой может она прельстить какого-нибудь нищего оборванца, вроде Аларда?
— Предупреждаю: если я замечу, что ты смотришь на нее как на… в общем, не так, как подобает, оторву тебе голову, ясно?
Воистину, подумал Бенедик, нужно поскорее выдать девицу замуж, иначе как бы не пришлось исполнить свое обещание!
Алард с преувеличенно удрученным видом кивнул.
— Хотя ваш приказ и тягостен для меня, сэр рыцарь, — с поклоном сказал он, — я не осмелюсь нарушить его.
— Довольно паясничать, молокосос! — взорвался Бенедик, раздосадованный легкомыслием оруженосца.
Терпению его пришел конец. Стоило переступить порог собственного замка, как на него свалилась надоедливая девчонка, сующая нос не в свои дела, потом слуги изволили открыто выказать неодобрение его поведению, а теперь еще этот сосунок треплет ему нервы! Хорошо же начинается отдых, о котором он так мечтал!
Бенедик сердито нахмурился. А вот интересно, кто во всем виноват? — подумал он. И тут же нашел ответ: конечно, Ноэль Эмери, кто же еще? Теперь придется терпеть ее присутствие до самого Крещения! Запустив пятерню в густые длинные волосы, Бенедик в унынии заскрежетал зубами.
Воистину, его ждут самые долгие двенадцать дней в его жизни! Достанет ли у него сил перенести их?
Бенедик беспокойно шевельнулся, ощущая рядом с собою нечто теплое и мягкое. Сквозь пальцы его заструились волосы, напоминающие жидкое золото, а в ноздри ударил терпкий запах зелени и специй, смешанный с неуловимым и гораздо более тонким ароматом женщины.
Ноэль.
От нее исходило такое сладостное, ни с чем не сравнимое благоухание юности и свежести, каким ему не доводилось наслаждаться ни разу в жизни. И — Боже! — она в его кровати! Тепло ее нежного тела окутывало тело рыцаря, и он купался в волнах блаженства, хотя и не мог вспомнить, когда возлег с нею и что случилось дальше.
Значит, следует освежить свою память, и сделать это как можно скорее, с улыбкой на губах подумал Бенедик и, по-прежнему не раскрывая глаз, прижал к себе Ноэль, ощущая ладонью ее гладкую шелковую кожу. Как же она гибка, как податлива, как…
Рука Бенедика сомкнулась вокруг простыни. Очнувшись, он широко распахнул глаза и тут же удивленно заморгал. Затем, ничего не понимая, огляделся. Незнакомая комната, в очаге догорают поленья, стены окрашены слабым светом зарождающегося дня. А самое главное — рядом никого нет. Никого…
Внезапно память вернулась к нему, а вместе с нею и мучительное воспоминание о тех видениях, что дразнили его перед тем, как он проснулся. Ноэль. В его постели. Образ девушки был настолько реален, что на мгновение Бенедику вновь почудилось, будто он чувствует мягкое, волнующее прикосновение ее бархатной кожи… Бенедик рывком сел в кровати; дыхание шумно срывалось с губ, грудь ходила ходуном.
Быстро оглядев опочивальню, рыцарь с облегчением перевел дух: в комнате не было никого, кроме Аларда, мирно посапывающего на циновке возле двери. Бенедик с отвращением передернул плечами и провел ладонью по волосам. Выходит, Ноэль… его ощущения, радость обладания прелестным юным телом — все это было лишь сном.