— Я тоже согласна, — сказала Уитни с улыбкой, слегка подернув плечами и вскидывая вверх руки. — Почему бы и нет.
— Станем настоящими ЗОЖ-мамочками?
Амара хмыкнула:
— Мы так скоро превратимся в ярых антипрививочниц.
— Ну, в вакцинах мне не нравится только одно: я не уверена, что им можно доверять, — сказала Уитни. Амара уставилась на нее, и Уитни рассмеялась: — Шучу!
— Не смей даже шутить по этому поводу! — буркнула Гвен.
— Я уверена, что можно принимать зверобой и продолжать верить в науку, — сказала Уитни, размахивая руками. — Так что думаешь, Амара?
Ей нельзя этого делать.
Остальные женщины повернулись к ней и ее извивающемуся сыну, пошедшему красными пятнами. Ее добила жалость в их глазах. Это был тот же милосердный взгляд, которого ранее удостаивалась Джоанна.
— Ладно, — процедила Амара. — Я тоже согласна.
Глава третья
После того как они простились с доктором Кларк, настало время запостить фоточки в «Инстаграм» Уитни.
Уитни не собиралась присоединяться к легиону инстамамочек, но первые несколько месяцев она так часто оставалась наедине с Хоуп, и минуты тянулись и тянулись, точно связанные платки из шляпы фокусника. (Но при этом, когда ей нужно было больше времени, например на сон или чтобы сходить куда-то, минуты просто летели.) Сначала она делала снимки, чтобы показать Гранту, когда он вернется с работы, чтобы держать в курсе того, что он упустил. Уитни прижималась к мужу, пока тот развязывал галстук, совала ему под нос телефон, прокручивала снимки: морщинистое личико Хоуп, когда она только-только проснулась и напоминала хмурого рестлера; Хоуп научилась улыбаться и выглядела так мило, что у Уитни все внутри таяло. Грант говорил: «Она красавица, как ее мама», а затем спрашивал, хочет ли она на ужин вино из винограда «неббиоло» или «гренаш».
Затем она слегка изменила обстановку, чтобы Хоуп лежала на животе у вазы со свежими цветами или снимала дочку со стопкой любимых книг на переднем плане. Уитни могла потратить полчаса на поиск нужного света. Фотографии выходили такие удачные, что и в «Инстаграм» выложить не стыдно. Сестры Гранта хотели посмотреть. К тому моменту она перестала показывать мужу фотографии. Иногда у нее возникало смутное ощущение, что Грант считал, будто они с Хоуп застывают, как мухи в янтаре, пока он на работе, и доказывать ему что-либо другое было бесполезно.
А потом она купила пару сарафанов «фэмили лук» в «Пти Бато», пришлось это задокументировать, установив таймер на балконе. Она сделала селфи на фоне деревьев в Центральном парке в ярких красках, подписав фото: «Мы с лучшей подружкой не готовы прощаться с летом!» Сначала она была удивлена, когда люди начали подписываться и ставить тэги. Даже немного испугалась. Но было приятно, что ее снова заметили. Так все и началось.
В основном это оставалось просто маленьким приятным хобби. У Уитни не было большой армии подписчиков, и она не собиралась ходить на семинары о том, как «расширить аудиторию», но раньше она работала в пиар, так что припасла пару хитростей. Потом какая-то матрица назвала ее «влиятельным блогером», и люди начали присылать ей товары в обмен на упоминание. Она так и не избавилась от своей былой цепкости, жадной до халявы.
«Инстаграм» радовал ее еще и по другой причине. Хоуп была такой маленькой и неиспорченной, а Уитни дана вызывающая благоговение сила сформировать дочку. Что, если она случайно вылепит это милое создание во что-то меньшее, чем позволял ее потенциал? Что, если Хоуп вырастет не такой счастливой и уверенной, как выросла бы у другой матери? Каждый раз, когда Уитни постила снимок сморщенного от восторга лица своего ребенка и читала комментарии о том, какая же милашка Хоуп, она чувствовала, что Хоуп растет умной, уравновешенной и доброй, унаследовав только лучшие качества от родителей. Если верить соцсетям, Уитни справлялась с ролью матери.
Потому что было бесконечное множество способов ошибиться. Можно быть слишком снисходительной или слишком сдержанной. Можно было слишком много работать или слишком долго сидеть дома. Можно было быть слишком вялой или слишком тревожной. Последнее Уитни было очень хорошо знакомо. На приеме у акушера-гинеколога несколько месяцев назад она выражала беспокойство, но, по ее мнению, оно не выходило за рамки нормального уровня, однако он попытался навязать ей рецепт ксанакса, словно это вполне обыденное явление, а она — скучающая мамаша из пригорода, которая не в состоянии прожить и дня без медикаментозной помощи. Уитни не нужен ксанакс! Не то чтобы осуждала тех, кто действительно нуждался в антидепрессантах, тех, кто и вправду страдал от послеродовой депрессии. Кто-то вроде Джоанны.