Она на мгновение закрыла глаза, как страус, прячущий голову в песок. Вдруг можно ненадолго стереть себя с лица земли, если ты в отчаянии. Ее охватил стыд, как тошнота от зимнего холода.
— Ты в порядке, цыпленочек? — спросил отец.
Он спустился с крыльца и направился к Уитни, и снежный шар заиграл, когда он проходил мимо, и дешевая мелодия отравила воздух. В руке отец держал миску с хлопьями. Внезапно под звуки «Веселого рождества» в свете тысячи лампочек Уитни увидела отца, как будто впервые, с крошками в бороде. (Все эти дни он провел за кухонным столом, рассказывая дочери, что «в отпуске» от своей стройки, но в итоге никакой это был не отпуск. «Надо было бросить тебя, никчемный неудачник», — шипела на него уставшая мрачная мать, думая, что Уитни нет рядом, а ее отец парировал: «Ну попробуй найти другого мужика, который тебя захочет».) А еще она увидела себя: как ни притворяйся, а ты дешевая пластиковая Мария, которая хранится в сарае и которую выставляют раз в год на всеобщее обозрение.
— Уитни? — Алисия высунулась из окошка.
— Ой! Это твоя подружка? — Он подошел к машине. — Я папа Уитни. Спасибо, что подвезли ее домой.
Алисия бросила на Уитни смущенный взгляд, а затем захихикала, когда до нее дошло. Мать быстро ущипнула ее за руку, а затем наклонилась над дочерью к открытому окну.
— Всегда рады! — Затем она посмотрела на Уитни с какой-то жалостью. — С Рождеством! — сказала она, прежде чем снова завести машину.
Двумя днями позже Уитни выскользнула на улицу в час ночи с гвоздем, который она вытащила из отцовского ящика с инструментами. Когда зазвенела рождественская песнь, она с силой вонзила гвоздь в снежный шар. Материал оказался тверже, чем она ожидала, не как воздушный шарик, скорее как кожура грейпфрута. Она провернула гвоздь, а когда выдернула его, из шара со свистом стал выходить воздух. Уитни стояла и смотрела, как снежный шар сдувается, складки накрывают динамик, пока не остался лишь слабый намек на мелодию.
Через час Грант пришел домой с обычным грохотом, уронил портфель и разбудил Хоуп, которая, хмыкнув, тут же расплакалась.
— Девочки мои! — сказал он. — Трудитесь в поте лица, как я вижу!
— Привет, милый! — мурлыкнула Уитни. Он такой красивый, ее муж. Наклонился, чтобы поцеловать ее, и она попыталась не вздрогнуть. Лишь прикрыла глаза и представила совсем другое лицо. Это помогало.
Она встала с дивана, чтобы начать готовить ужин, и взглянула на свой телефон, где ее ждало большее, чем обычно, количество оповещений. Некоторые аккаунты, посвященные ЗОЖ, поделились сегодняшней фотографией их прогулочной группы, новые подписчики расшаривали фото и писали комментарии, осыпая ее множеством комплиментов: «потрясно», «3 — зависть» и «вдохновляюще».
Уитни так много пахала. Она получила стипендию в Гарварде, где стала собственным Генри Хиггинсом и навсегда избавилась от акцента. Она в точности знала, сколько косметики нужно нанести, чтобы ее не было заметно. Уитни заставила себя полюбить солоноватый вкус устриц, глотая их с трудом, чтобы никто не догадался, что она чужая в этом мире больших денег. Она очаровала Гранта (хоть его отец и настоял на брачном контракте). Она родила ребенка, самого замечательного ребенка на свете. У нее достаточно денег, чтобы сунуть Клэр, музыкантше из их прогулочной группы, лишнюю двадцатку, как будто это сущий пустяк. (Клэр явно жилось тяжело. Такие ботинки можно купить в дешевом магазинчике в центре города, подошвы чуть не отваливались.)
Уитни получила то, что хотела. И она собиралась все пустить под откос.
Глава четвертая
Ну, ладно, Клэр снова на коне. Операция «Вернись и Докажи, Что Все Козлы Ошибались» в самом разгаре. Она провела еще несколько занятий в прогулочной группе, почесывая свое эго, поскольку мамаши нахваливали ее голос (ну, за исключением Амары, хмуро смотревшей на нее из угла), и согласилась на прослушивание с группой, которая искала певицу. Обычно Клэр не крутилась столько перед зеркалом, но сегодня утром она тщательно собиралась, зачесывая волосы слева направо, а потом наоборот. Она исполняла трели в душе. Вагон метро, в который она села, оказался совершенно пустым, не из-за мочи, рвоты или чего-то подобного, просто совпало время, место и ее везение. Клэр посчитала это хорошим предзнаменованием и шла от поручня к поручню, тихонько напевая «Убей меня нежно», пока поезд с грохотом мчался к центру города.
Клэр добралась до студии на пятнадцать минут раньше назначенного времени и присела подождать. Еще несколько девушек толпились вокруг, поглядывая на серую дверь, из-за которой доносились приглушенные звуки музыки. Все они моложе нее, только-только выпустились из колледжа, и слишком серьезно подошли к собеседованию (одна девушка нанесла так много подводки для глаз, что выглядела как Джек Воробей). Интересно, есть ли у кого-нибудь из них такой же гастрольный опыт, пел ли кто-то с душой по маленьким барам со случайными пьяницами и перед толпой из тысячи человек, восторженно хлопающих в ладоши? Менял ли кто-то из них колесо, закатав рукава, во Флориде ночью на обочине шоссе в роли «трезвого водителя», пока остальная группа была слишком поддатой, чтобы сделать еще хоть что-то, кроме как просто смотреть? Знакома ли кому-то из этих девочек особая магия, которая происходит, когда вы и кучка немытых парней пытаетесь закончить песню, а затем, в один вдохновенный момент, с ваших губ вдруг слетает идеальный текст? Кто-нибудь из них знал, каково это — жить этой странной восхитительной жизнью и все испортить?