В альтернативной вселенной мне нравится думать, что я мог бы стать ее единственным. Человеком, который заставляет ее смеяться каждый день, прекрасным принцем, без которого она не сможет жить.
В этой реальности я всего лишь придворный шут, которого она терпит из-за моего чувства юмора и жизнерадостного настроя. Я не принц, который свалит ее с ног, и не рыцарь в сияющих доспехах, с которым она уедет в закат.
— Может, я и не первый твой выбор, но обещаю, что буду отличной заменой, — поддразниваю я.
Эверли поднимает бровь в молчаливом вызове.
— Правда?
— Абсолютно. Я бы смешил тебя каждый день, следил за тем, чтобы у тебя был бесконечный запас еды на вынос из кафе «Уиллоу-Крик», и построил бы отдельную комнату для твоей коллекции обуви.
Она хлопает ресницами.
— Как я могла бы отказаться от такого предложения?
— У тебя есть ручка в рюкзаке?
Меня осеняет идея, и я решаю ее осуществить, полностью соглашаясь на это нелепое, но странным образом неизбежное соглашение.
— Да, конечно.
Она кивает и берет свой рюкзак с другой стороны одеяла. Достает черную шариковую ручку и протягивает ее мне.
— Спасибо.
Я беру салфетку из стопки, которая прилагалась к нашему заказу еды, кладу ее на выброшенную коробку из-под жареной картошки и наклоняюсь, чтобы написать.
— Что ты делаешь?
Эверли выгибает шею, чтобы лучше видеть.
— Сейчас увидишь.
Прикрываю салфетку рукой, чтобы она не видела, что я пишу.
На полпути поднимаю глаза и вижу, что ее взгляд устремлен на меня. Как будто время остановилось, и мы — единственные два человека во вселенной, которых связывает нечто более глубокое, чем слова. Молчаливое соглашение, соединяющее нас в данный момент.
Она первой отводит взгляд, и я быстро возвращаю свое внимание к записке.
— Вот, это должно помочь, — триумфально объявляю я, закончив.
— Не знаю, выдержит ли салфетка суд.
Эверли хихикает, когда я протягиваю ей записку для прочтения.
Кэш Стаффорд и Эверли Таунстед обещают жениться друг на друге, если они оба останутся холостыми, когда им исполнится тридцать лет. Это соглашение имеет обязательную юридическую силу.
— Что ж, тогда нам лучше подписать его.
Я нацарапываю внизу свое имя и передаю ей ручку.
Она использует свою книгу как твердую поверхность под салфеткой, сосредоточенно высовывая кончик языка, пока аккуратно подписывает свое имя рядом с моим. Меня завораживают детали ее лица в форме сердца, россыпь веснушек на носу, длинные ресницы, еще влажные от слез.
О чем думал Джейкоб, отпуская ее? Она так чертовски красива.
И запретная, напомнил я себе. Тео дал это понять.
— Ну вот, все готово, — заявляет Эверли со своей фирменной улыбкой.
Когда-нибудь счастливый сукин сын даст Эверли все, что она заслуживает, но это буду не я. Утешительным призом будет осознание того, что сегодня я сделал хоть что-то, чтобы облегчить ее душевную боль, пусть даже совсем немного, и ее улыбка оправдывает все усилия.
ГЛАВА 1
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
ЭВЕРЛИ
Я покрутила в бокале трубочку и нахмурилась, увидев одинокую зеленую оливку, плавающую в разбавленных водке и вермуте. С покорным вздохом вынимаю оливку из бокала и кладу ее в рот, солоноватый вкус мало способствует улучшению моего настроения.
Я ожидала, что мне подадут ликер высшего сорта и более щедрый гарнир, учитывая непомерную стоимость напитка. Но, полагаю, такова цена за то, что вы прячетесь в баре отеля на Стрипе.
Если бы здесь был мой отец, он потребовал бы вернуть деньги и довел бы до слез каждого бармена и обслуживающего персонала, выходя за дверь. Он безжалостный бизнесмен, готовый на все, чтобы выйти в плюс, даже за счет близких ему людей.
Зазвонил телефон, прервав мою вечеринку жалости. На губах появляется улыбка, когда я вижу, кто звонит.
— Привет, Август, — отвечаю я.
— Разве ты не должна сейчас общаться с клиентами? — спрашивает он с ноткой веселья.
— Разве ты не должен быть в постели? В Лондоне уже за полночь, — язвлю я.
Он хихикает.
— Сейчас выходные. Я только что вышел из клуба и надеялся, что мой звонок сразу попадет на голосовую почту, и я смогу оставить тебе сообщение о том, как мне повезло, что Дик отправил тебя в Вегас вместо меня.
Мои губы кривятся в лукавой ухмылке от его комментария. Моего отца зовут Ричард, но у Августа есть плохая привычка называть его Диком, особенно когда он в плохом настроении, а это почти всегда. Будет катастрофой, если Август когда-нибудь оступится и назовет его так в лицо. Слава богу, мой отец несколько лет назад переехал обратно в Нью-Йорк и большую часть времени проводит в Штатах, так что нам не так уж часто приходится видеться с ним лично.