— Какие мечты? Я подумал, что ты хочешь стать генеральным директором.
Услышать это вслух звучит нелепо, но, кроме хоккея, «Стаффорд Холдингс» — единственное, чем он увлечен.
Он невесело усмехается.
— Не пойми меня неправильно. Я благодарен за свою роль и ни на что ее не променяю. Но бывают моменты, когда мне хочется, чтобы все сложилось иначе, — говорит он, взгляд его отрешенный, погруженный в раздумья.
— Почему ты отказался от своей мечты ради нас?
— Потому что так поступают старшие братья. Мы жертвуем своим счастьем ради тех, кого любим.
Он одаривает меня мрачной улыбкой.
Я вознес Харрисона на пьедестал, считая его жизнь идеальной. Теперь вижу, насколько наивным был. Он справлялся со своими проблемами, а я был слишком поглощен собой, чтобы замечать это.
— Мужик, я был дерьмовым братом, да? — бормочу я, проводя пальцами по волосам.
Харрисон качает головой.
— Нет, не был. Хватит обо мне. Как дела у Эверли? — спрашивает он, меняя тему.
— О, у нее все отлично, — саркастически говорю я. — Мы только съехались вместе, а она уже бросила мне в голову несколько подушек.
Харрисон улыбается.
— По мне, так это супружеское блаженство.
— Я узнал, что она питает слабость к домашней еде, — говорю я.
— Ты не умеешь готовить, — заявляет Харрисон.
— Ладно, хорошо, домашняя еда — это с натяжкой, — признаюсь я, пожимая плечами. — Но я мою посуду, и это впечатляет. — Мой тон дразнящий. — Я связался с Фэллон, протеже Тео, когда мы вернулись в Лондон. Несколько лет назад она стала самостоятельной и теперь работает частным шеф-поваром. Она готовит наши ужины, а я забираю их в ее магазине по пути с работы домой.
Харрисон медленно хлопает мне в ладоши.
— Я впечатлен, младший брат. Кто-нибудь из других учеников Тео переехал в Нью-Йорк? Мой шеф-повар, Стив, уходит на пенсию, и я ищу ему замену осенью.
— Фэллон сказала мне, что скоро переедет в Нью-Йорк. Возможно, ее заинтересует эта должность. Я не уверен, что у нее уже есть определенная клиентура, но я спрошу ее.
Он забавно качает головой.
— Похоже, у этой твоей схемы есть срок годности. Тебе лучше подтянуть свои кулинарные навыки, иначе тебе придется серьезно объясняться, когда твои изысканные блюда начнут выходить из духовки в виде угольных кирпичей.
— Скорее всего, к тому времени сделка по приобретению будет завершена, не так ли? — устало спрашиваю я.
— Да. Если не возникнет никаких серьезных препятствий, оно должно быть завершено в ближайшие месяц-два.
— Верно, значит, мы с Эверли больше не будем вместе.
У меня замирает сердце, когда я представляю себе свою жизнь недельной давности. Так много изменилось, и чем больше времени я провожу с Эверли, тем сложнее будет с ней попрощаться, когда придет время.
— Ты все еще планируешь развестись после завершения сделки? — спрашивает Харрисон.
— Мы с Эверли договорились об этом, — говорю я, не давая ответа.
Он нахмуривает брови.
— Просто не принимай больше необдуманных решений, хорошо?
— Да, хорошо, — говорю я, открывая электронную почту на втором мониторе, полный решимости сделать сегодняшний день продуктивным — хотя не могу не задаться вопросом, где же в этом удовольствие?
В краткосрочной перспективе я сосредоточен на том, чтобы Эверли улыбалась каждый день и чтобы она была настолько счастлива от нашего соглашения, насколько я могу, учитывая обстоятельства.
Сейчас она — самое важное в моей жизни, и я сделаю все возможное, чтобы она это поняла.
Этой ночью я пробудился ото сна от неконтролируемой потребности. Мой твердый член упирается в боксеры, пульсируя от желания женщины рядом со мной. Смотрю на часы на тумбочке и стону, когда вижу, что сейчас только 3:17 утра.
Я редко просыпаюсь со стояком посреди ночи, но я всего лишь человек. Невозможно контролировать свою врожденную реакцию на теплое тело Эверли, окутывающее меня, как кокон, в одном лишь топе и облегающих шортах.
Серебристый свет луны пробивается сквозь занавески, создавая мягкое свечение в затемненной комнате.
Эверли прижимается ко мне, ее нога перекинута через мое бедро, голова покоится на моей обнаженной груди. Моя рука обхватывает ее талию, а ладонь ложится на кожу в том месте, где топ задрался.
Свободной рукой я поправляю себя, стараясь не потревожить ее.
Я замираю, когда она сдвигается, и ее бедро касается моего члена. Она что-то бессвязно бормочет, и мои глаза расширяются, когда она прижимается к моей ноге, а ее груди трутся о мою голую грудь, двигаясь в устойчивом ритме.