— А ты как думаешь?
Она встает со своего места и опускается на землю. Я завороженно смотрю, как она лежит на спине, согнув колени, подняв бедра и грудь к потолку в позе моста.
Я нажимаю кнопку «стоп» на беговой дорожке и хватаю полотенце, перекинутое через поручень, не желая больше ни секунды наблюдать за происходящим со стороны.
Она поднимает бровь.
— Да?
— Думаю, тебе нужно немного помочь с осанкой. — Мой голос звучит хрипло, когда я вытираю пот, стекающий по лбу, и бросаю полотенце в ближайший мусорный бак.
Эверли смотрит на меня с коварной улыбкой, когда я перехожу к ней.
— И ты думаешь, что можешь помочь мне это исправить, Стаффорд? — Она держит руки по бокам.
Когда я подхожу к ней, опускаюсь на колени и просовываю руку под ее поясницу, побуждая поднять бедра вверх, а другую руку кладу ей на живот, чтобы она держалась ровно. Ее осанка и так была идеальной, но я не мог устоять перед желанием прикоснуться к ней.
Она внимательно наблюдает за мной, пока я наклоняюсь и целую ее обнаженный живот. Провожу языком по ее пупку, вызывая тихий стон, который доносится прямо до моего члена.
Она слегка опускает спину, и я надавливаю, чтобы удержать ее на месте.
— Может быть, совместные тренировки были не такой уж хорошей идеей, — шепчет Эверли, когда я прижимаюсь поцелуем к ее бедру.
— Это самая лучшая идея, — говорю я. — Но я должен дать тебе закончить, потому что ты моя до конца дня.
— Мне придется проверить свое расписание, — говорит она, дразня меня.
— А пока будь хорошей женой и закончи свой поток йоги, — игриво приказываю я, целуя ее в другое бедро.
Она обижается, когда я убираю руки, заставляя ее самостоятельно удерживать позу моста. Взяв бутылку с водой из ближайшего мини-холодильника, я сажусь у ближайшей стены.
Эверли поднимает подбородок и смотрит на меня.
— Ты собираешься наблюдать за мной все время?
— Конечно, — усмехаюсь я, делая глоток воды.
Как только Эверли заканчивает последовательность упражнений йоги, она садится рядом со мной у стены.
Я снимаю кепку и убираю волосы с лица.
Эверли закусывает нижнюю губу, прежде чем сказать:
— Могу я спросить тебя о чем-нибудь?
— О чем угодно, — отвечаю я, беря ее руку в свою и ободряюще сжимаю.
— Есть ли причина, по которой ты держишь волосы длиннее? — Она нежно гладит меня по щеке, поглаживая кончиками пальцев мой шрам. — Мне нравится, но я помню, что в школе ты носил короткие волосы, и мне просто любопытно.
Я медленно киваю, обдумывая свой ответ.
— Отращивать волосы я начал не специально. Я не стригся какое-то время и обнаружил, что они отвлекают внимание от моего шрама. Это стало защитой от нежелательных взглядов и вопросов людей, которые были готовы судить меня по внешности.
Как и Эверли, я скрывал свою истинную сущность, боясь обидеть и не желая обременять кого-то своей неуверенностью.
Часть меня считала, что отличаться от других — это негативно, что у меня есть недостатки, и я постоянно сравнивал себя с теми, кто меня окружает. Я не обращал внимания на то, что все сталкиваются с внутренними конфликтами, каждый пытается преодолеть свои собственные трудности. Я начинаю понимать, что выделяться из-за своих отличий — это не так уж и плохо.
— О, Кэш, — произносит Эверли, прислоняясь лбом к моему. — Мне жаль, что ты чувствовал, что должен скрывать, кто ты есть. Твой шрам — важная часть твоей истории.
— Спасибо, — пробормотал я. — С самого первого дня ты относилась ко мне так, будто я все еще Стаффорд, капитан команды по лакроссу и парень, который может заставить тебя смеяться. — Я наклоняю ее подбородок, чтобы встретиться с теплым карим взглядом. — С тех пор как наши пути пересеклись в баре в Вегасе, ты продолжаешь напоминать мне, что это не обязательно должно определять мою сущность.
Эверли прижимается головой к моему плечу.
Даже в кругу семьи я иногда скрываю свою неуверенность и истинные чувства по поводу своего шрама. Эверли — единственная, рядом с кем я чувствую, что могу быть собой. Как будто я стал ее доверенным лицом, так и она стала моей тихой гаванью. Однажды она спросила меня, верю ли я в родственные души, и я ответил, что не уверен. Теперь я начинаю думать, что они все-таки существуют.
— Кэш Стаффорд, ты чертовски сексуален. Шрам и все остальное, — пробормотала она, прижимаясь к моим бедрам. — И я буду повторять это так часто, пока ты не поверишь.
— В таком случае я никогда не поверю, и тебе придется остаться здесь навсегда.
Эверли наклоняется, чтобы поцеловать морщинистую кожу моего шрама, ее губы обводят неровные гребни и искаженный край моего рта. Мой пульс учащается, когда она прижимается ко мне, и я захватываю ее рот в свой, ухмыляясь, когда она стонет. Все эти эндорфины погружают меня в облако эйфории, и тлеющее желание, которое я до сих пор подавлял, вспыхивает, как фитиль.