— Ой. — Вскрикивает Марлоу.
Я оборачиваюсь и вижу, что она стоит у посудомоечной машины, сжимая левую руку. Настораживаюсь, когда замечаю, что из пореза на ее пальце капает кровь. Хватаю со стойки полотенце и бросаюсь к ней, обматывая его вокруг пальца.
— Что случилось?
— Я порезалась о твою овощерезку.
Она смотрит на оскорбительный предмет на полу.
— О, прости. Проходи, садись.
Я подвожу ее к столу, выдвигая стул, чтобы она могла сесть.
Я беру аптечку и бутылочку с перекисью, которую держу под раковиной. Когда я возвращаюсь к столу, Марлоу плотно прижимает полотенце к пальцу и смотрит на меня так, будто я головоломка, которую она пытается решить.
— Что?
— Ничего. Просто ты самый подготовленный человек, которого я когда-либо встречала.
— К сожалению, наличие всего необходимого не означает должной медицинской подготовки. Мой опыт распространяется только на лечение плюшевых единорогов и маленьких девочек, которые любят носить бинты как аксессуар.
Марлоу усмехается.
— Исцеление единорога впечатляет, так что я рискну.
Я открываю аптечку, достаю пару ватных шариков, бинт и антибиотическую мазь, а затем опускаюсь перед ней на колени.
— Могу я осмотреть твою руку? — Спрашиваю я, обмакивая ватный шарик перекисью.
Она кивает, снимая полотенце, и протягивает мне палец.
Взяв ее руку в свою, я осторожно прижимаю ватный шарик к ране. Она вздрагивает, издавая слабое шипение при прикосновении.
— Прости, что так больно. — Говорю я, наклоняясь, аккуратно дуя на порез.
Меньше всего мне хочется, чтобы ей было еще больнее, чем сейчас.
— Все в порядке. От твоих прикосновений становится лучше.
Ее горячий сине-зеленый взгляд встречается с моим, и я на мгновение замираю.
Забота о Марлоу приносит мне чувство удовлетворения, которого мне так не хватало.
Теперь, когда я знаю, каково это, какая-то часть меня жаждет стать тем, кому она доверит залечить все свои раны, тем, кто поцелуями уберет боль.
Я пытался и не смог сохранить профессиональные границы, но, несмотря на все наши попытки игнорировать свои чувства, неоспоримая магнитная сила постоянно тянет нас друг к другу.
Возвращаю внимание на ее палец и нежно вытираю его полотенцем, а затем наношу антибиотическую мазь, аккуратно обматывая палец радужной повязкой.
— Спасибо, что спас меня. — Поддразнивает Марлоу, ее глаза по-прежнему прикованы к моим. — Это, наверное, самая крутая повязка, которую я когда-либо получала.
Она кивает на свой палец.
— За это ты должна благодарить Лолу. — Я закрываю крышку перекиси и кладу использованный ватный шарик на полотенце. — Если он не с «Блуи», единорогом или радугой, она не хочет иметь с ним ничего общего.
Марлоу смеется.
— Она просто девушка, которая знает, чего хочет, и в этом нет ничего плохого.
Я кладу свою руку на ее неповрежденную.
— Лола — энергичный ребенок, и людям бывает непросто найти с ней общий язык. Кендра была ее няней в течение двух лет и часто была на пределе своих сил, потому что у Лолы были свои предпочтения в том, как ей нравится делать те или иные вещи. Но только не ты. С самого первого дня ты принимала ее такой, какая она есть, и я ценю это больше, чем ты можешь себе представить.
Я лениво рисую круги на тыльной стороне ее руки большим пальцем, наслаждаясь теплом кожи Марлоу на моей.
— Я знаю, каково это, когда тебя осуждают за то, что ты делаешь не так, как другие. В детстве я больше всего на свете хотела, чтобы у меня был кто-то, кто был бы терпелив и смотрел на вещи с моей точки зрения. — Марлоу заправляет волосы за ухо. — Я хочу стать таким человеком для Лолы. Она не заслуживает меньшего.
Я смотрю на нее с благоговением. Марлоу обладает уникальным даром распознавать положительное в людях, и моя дочь — не исключение. Она постоянно осыпает Лолу искренними комплиментами и словами ободрения, и я не могу быть более благодарным.
Меня завораживает эта уверенная в себе женщина, которая смотрит на мир через калейдоскоп красок.
Боже, неудивительно, что я влюбился в нее, ведь она такая заботливая, щедрая и жизнерадостная.
Я восхищаюсь тем, как она марширует в такт собственному барабану, не позволяя миру указывать ей, какой она должна быть. Мало-помалу Марлоу прокладывает себе путь в мое сердце, и сама того не подозревая.
На щеках Марлоу появляется румянец, когда я протягиваю руку, чтобы погладить ее челюсть, и провожу кончиками пальцев по ее губам, пока между нами царит тишина. В ее глазах мерцает та же тоска, что и в моих.