Гэвин — куратор «The Artist», известной галереи в Нью-Йорке. Он отправил мне сообщение DM, наткнувшись на мои работы в социальных сетях, и после года обмена сообщениями и телефонных звонков убедил меня принять участие в моей первой художественной выставке. Мы стали близкими друзьями с тех пор, как он отправил мне то первое сообщение. Эта выставка станет моей третьей в его галерее и может стать последней, если я не доставлю ему эти картины раньше срока.
Он так меня поддерживал, и я не хочу его разочаровывать. Мысль о том, что я могу его подвести, вселяет в меня чувство тревоги.
Я пожевала губу, зная, что ему не понравится мой ответ.
— Эм, она идет?
— Марлоу, пожалуйста, скажи мне, что ты начала. — Говорит он, отчаяние заметно в его тоне. — В прошлом месяце ты говорила мне, что закончить семь картин к этой выставке будет проще простого.
— Расслабься, Гэв. Выставка будет только через шесть недель. У меня будет достаточно времени до этого момента.
По крайней мере, я на это надеюсь.
— Ты и в прошлый раз так говорила.
— И ты получил мою коллекцию вовремя, не так ли?
— Конечно. Если считать, что картины были доставлены в ночь перед твоей выставкой.
Его тон циничен.
— Все было не так уж плохо. — Говорю я, не уверенная, пытаюсь ли я убедить его или себя.
— Нет, все было гораздо хуже. — Заявляет он. — Нужно ли напоминать, что с доставкой произошла задержка, и мне пришлось подкупить координатора в транспортной компании, чтобы он дал мне контактную информацию водителя? Мне пришлось встретиться с ним в центре города, чтобы забрать картины на арендованном U-Haul и доставить их обратно в галерею, когда до начала выставки оставался всего час.
Я признаю, что являюсь непреднамеренным экспертом по затягиванию времени. С моей короткой продолжительностью внимания и внезапными всплесками вдохновения придерживаться сроков — все равно что гоняться за движущейся мишенью. Именно поэтому я обычно отклоняю приглашения на выставки в галерею — мне не нравится брать на себя обязательства, которые я могу не выполнить, особенно если это может негативно сказаться на ком-то, кто мне дорог.
— Ладно… да, это была катастрофа, но, если я правильно помню, моя коллекция была распродана в течение часа, не так ли?
— Да. — Неохотно отвечает Гэвин.
— И я почти уверена, что дала тебе невероятно щедрые комиссионные, чтобы компенсировать те неприятности, которые я тебе доставила.
Я не могу удержаться, чтобы не спровоцировать его.
— Да, это так. Но я уверен, что погоня за этими картинами сбрила десять лет моей жизни, которые я уже никогда не верну. — Игриво преувеличивает он.
— Сегодня я начинаю работу над первой частью. Обещаю, что полная коллекция появится в галерее за день до выставки.
Скрестим пальцы, если я смогу сдержать обещание.
— Я поверю, когда увижу это. — Его тон скептичен, и я понимаю, почему. — Что-нибудь интересное происходит в твоём маленьком городке или ты наконец-то готова переехать в Нью-Йорк?
— У меня пока нет планов уезжать. У меня появилось несколько друзей, и Ваффлз будет в ужасе, если я заберу его у Лолы.
Думаю, она была бы так же расстроена, и мысль о том, что она может расстроиться, посылает стрелу в мое сердце.
— Марлоу, не забывай, что Ваффлз — твоя собака, а значит, ты хозяйка. Домашние животные легко приспосабливаются, и он будет доволен, куда бы ты ни отправилась. Не говоря уже о том, что ты рассказала мне, что горячий отец-одиночка Лолы — полный придурок и не может дождаться, когда тебе больше не придется быть его соседкой.
Ваффлз принимает это как сигнал к тому, чтобы похныкать у двери. Я вздрагиваю от холодного ветра, когда впускаю его обратно. Он подбегает к своей собачьей миске, которую я наполнила едой ранее, и уплетает свой завтрак.
— Оглядываясь назад, Дилан имел полное право расстраиваться из-за нас с Ваффлзом. — Признаю я. Я надеялась, что его ледяной характер быстро оттает, но прошло уже больше года, прежде чем я заметила хоть какие-то признаки того, что он потеплел ко мне. — И чтобы было понятно, я никогда не называла Дилана горячим. — Поправляю я Гэвина. — Я сказала это в день нашего знакомства, когда была в самом разгаре.
Вспоминаю его напряженные, ледяные глаза, смотрящие на меня из-за очков в толстой оправе. Его короткие черные волосы были взъерошены и слегка неухожены, а руки взволнованно бегали по ним, как будто мы с Ваффлзом были источником всех его жизненных проблем. Но потом я вспомнила, как те же карие глаза смягчились, а его суровый тон выровнялся, когда он заговорил со своей дочерью.