— Не надо, вот уж обойдусь без этого счастья, — отмахнулся господин, усаживаясь в кресло и предварительно смахнув на пол осколки антикварных статуэток, по которым я устроила стендовую стрельбу не менее антикварными тяжелыми бронзовыми подсвечниками. — Давай лучше поговорим о наших делах.
— Давайте поговорим… о ваших делах, — беззаботно согласилась с оратором, все еще сидя на столе и счищая с единственного платья прилипшую вареную репку. При этом во все глаза (второй глаз к тому времени открылся) пялилась на своего похитителя.
Напротив меня величественно восседал высокий худощавый мужчина в роскошном бархатном костюме а-ля «Генрих Восьмой».
На вид мозгляк, хотя его подбитые ватином плечи и широкие рукава частично скрыли этот довольно-таки существенный для мужского пола недостаток. Лицо породистое, узкое. Хитрые, близко посаженные глазки темно-карего цвета, маленькие и блестящие, вместе с узким подбородком и большим горбатым носом создавали картину мелкого грызуна. Ну, пасюка такого молоденького или мыши-переростка. На лице застывшее выражение ехидства.
Когда слегка ехидная усмешка сползает, открывая истинное лицо графа, то наружу мельком иногда выплывает глубинная суть этого человека. А суть… глянешь — полночи икаться будет. Не приведи Господи! Как говорят: «Глаза — зеркало души»? Ну так выражение глаз графа в определенные моменты становится расчетливым, жестоким и холодным. Как зеркало в потемках — ничего не видно, но очень страшно. Душа убийцы. Такому палец в рот не клади. Зарежет маму с папой и не поморщится.
— Милая, ответь на один интересный вопрос…
Всего только один? Многозначительное начало. От такого жди грандиозных пакостей.
Я зажмурила глаза и сразу приготовилась решительно отказываться от заманчивого предложения стать чьей-то любовницей.
— …Как ты смотришь на замужество? — вкрадчиво поинтересовался Алфонсус, одним глазом присматривая за мной, а вторым любуясь на красивый зеленый камень в кольце на указательном пальце. Он на него даже подышал благоговейно и вытер потом о камзол.
С трудом подавив в себе порыв попросить разрешения тоже вытереть грязные руки о его камзол… И вообще — использовать его одежку вместо носового платка… Я быстро передумала: слишком много золотой вышивки — моську на камзоле оставишь и лишишь человека последней привлекательности. Представляете графа с моей физиономией спереди вместо ордена? Жуть!
Моя интуиция ожидала от Альфика пакостей? — она была права! От «радостного» известия мои глаза немедленно широко открылись. Мало того, прямо скажем — их выпучило!
Я поежилась от своих мыслей и задумалась:
— Тайм-аут! Беру минуту на размышление! Это серьезный вопрос, требующий вдумчивого рассмотрения… — Следом: — А кто жених?..
— Кто жених, кто жених… Ты вот сначала признайся, как на духу: замуж хочешь? — начал играть со мной в русскую рулетку граф.
С нормальными женщинами играть на «слабо» или проверять интуицию станет только дурак, но графу о подобных тонкостях, по всей видимости, никогда не рассказывали. А я в азартные игры сама не играла и другим не советовала, поэтому срезала его поползновения под корень:
— А поговорить? Жениха показать?..
Граф занервничал.
У меня замельтешило в глазах от резких движений, бликов графских драгоценностей и ярких тканей. Справляясь с приступом головокружения, я расправила широкую юбку и уселась на столе в позу полулотоса. Расставила руки в стороны, сложив колечком указательный и большой пальцы, замычала: «О-ом-м!» — и впала в нирвану.
— Милая, тебе сказочно повезло! Дурнушка вроде тебя и мечтать не смеет о подобной участи! — бесцеремонно влез в мои мантры надоедливый голос графа. Его маразм крепчал: — Ты выйдешь замуж за принца!
Атас! Вздрогнув от неожиданности, я свалилась со стола и крепко приложилась головой об пол. Высокородный прыщ или рехнулся на старости лет, или прокисшими сигарами обкурился. Не иначе.
Или жестоко издевается…
— За ко-ого? — с трудом распутавшись из сложной позы «под столом с ногами узлом», переспросила я и вылезла наружу, демонстративно ковыряясь в ухе.
Мои волосы торчали дыбом, в голове после экстремальной поездки и последующей баталии до сих пор гудело. Я чувствовала себя кикиморой, той, что «из лесу, вестимо!», и, в общем, была абсолютно не расположена к изощренным издевательствам посторонних.
— За принца!!! — патетично воскликнул граф, глядя на меня безумно счастливыми глазами, как будто только что ему отвалили миллион «оленей» и гарантированный доступ в рай.