— Ты — девица? — выродил аристократ замечательный вопрос.
Я заглянула за ворот ночной рубашки, в очередной раз удостоверилась и убежденно заявила:
— Еще вечером точно была! А что, уже не видно?
— Я спрашиваю про непорочность! — открытым текстом изложил граф свои грязные сомнения.
Слушая под монотонное ночное пение сверчков барские глупости, я пришла к выводу, что безумие заразно. Вредные миазмы этого места уже серьезно повредили мозги графа и добираются до моих.
— А-а-а, — дошло до меня. — Это действительно важная вещь, и узнавать ее нужно именно ночью!
— Так да или нет?! — продолжал напирать Алфонсус.
— А если нет, то устроишь художественную штопку? — пробило меня на «хи-хи». Глупее ситуации я еще не видела.
— Убью! — тихо пообещал граф.
— И кто тут будет принцессой прикидываться? — выдвинула свой аргумент.
— Тебе трудно сказать?! — вызверился мужчина. — Признавайся, а то сам проверю!
— Давай! — согласилась я. — Это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни!
— Почему? — растерялся он.
— Удавлю между ног! — честно обрадовала его я.
— Значит, девушка, — удовлетворенно заметил Алфонсус, вставая и идя к выходу. Граф приоткрыл дверь и вылетел из моего убежища в обнимку с подушкой, которой я ему запулила вослед. Вот хотела бы я знать, с чего такие выводы?
— Звиздец! — подвела я черту под ночным визитом некоторых умственно нестабильных личностей и завалилась спать.
Сон почему-то не приходил, и память унесла меня в далекое прошлое…
Там, сидя у костра в окружении рыцарей, я поняла одну простую и ужасно печальную вещь: как женщина, я котируюсь только среди разбойников. Потому что никто из нормальных мужиков в мою сторону не кинул хотя бы один заинтересованный взгляд. А я за этим бдила зорко!
Мужчины обо мне трогательно позаботились: накормили, согрели и… все, больше приблудная девица их не интересовала. Мало того, разобравшись, что я ничегошеньки не понимаю из их абракадабры, меня сплавили… опять знахарке. Взяли под ручки, посадили на коня (блондин сблагородничал) и отвезли бабуле, передав с рук на руки. Как конверт, блин!
— Хлюпус каретинус! — нежно сказал на прощанье рыцарь на белом коне, и бабушка погладила меня по голове, суя под нос сладкий корешок.
Потом я уже узнала: «Каретинус» — юродивая на местном диалекте. Правда, очень красноречиво? Мрак!
Когда рыцари уехали, честно пыталась расспросить у старушки — в какую сторону мне идти домой, но она лишь разводила руками. Утром следующего дня я попробовала найти дорогу, но проблуждала по лесу несколько часов, пока меня не нашли охотники, изъясняющиеся таким же непонятным языком, и не привели к знахарке обратно.
И тут в моих мозгах задребезжал первый звоночек. Сложив два и два, я начала прозревать, что рыцари, разбойники, охотники, жуткий лес с буреломом — это не постановочный спектакль, рассчитанный на одного зрителя, — это другой мир.
Господин Капец с месье Песцом пригласили в гости сеньора Трындеца и устроили дружескую попойку, волнуя мой детский неокрепший организм. Я поняла: я сошла с ума! Потому что так на самом деле не бывает!
Мало того, меня в этом мире никто не ждал!
Представляете, я была никому не нужна! Не требовалось им спасать мир от злодеев. Без надобности тут девы-воительницы с фантастическими способностями. И артефакты нигде не пылились в ожидании попаданки с магическими супервозможностями! Нельзя сказать, что мне этого сильно хотелось бы, но тогда был хотя бы какой-то смысл, какое-то объяснение…
Нет, все оказалось гораздо прозаичнее… Просто-напросто, утонув в болоте, я переместилась в другое измерение. Я попала в мир, чуждый мне, и я тут, не нужная этому миру. Вполне справедливый расклад. Я хотела домой, и, честно говоря, в то время у меня была надежда только на один выход. Я решила снова утонуть в болоте и вернуться обратно.
Три раза я ходила топиться. И три раза меня спасали! Это наваждение какое-то! Ну нельзя так над человеком издеваться! Вот отчего бы им просто не оставить меня в покое?! Не-е-ет, местный лесничий просто прописался около болота и настырно меня оттуда вытаскивал, ругаясь нехорошими словами и отводя к знахарке, которая меня мыла, сушила и давала сладкий корешок. На третий раз до меня дошло, что это судьба, и я уже больше не стремилась устроить себе скоростной лифт.
Да что там об этом! Вскоре вся окрестность, включая разбойников, знала — в лесу появился новый страшный «зверь» Алисия, которая успокаивается либо в болоте, либо от сладкого корешка! О-о-о! Теперь местные ходили в лес, держа в кармане эту гадость! Мало того, что мне под каждым кустом совали здешнее лакомство, так еще и дулю показывали! Я уже в лес стала бояться ходить! Особенно после одного случая…
Прошло несколько месяцев со времени моего перемещения. Землю запорошил первый снежок, сменившийся слякотью. Потом грянули морозы, и ледяную корку занесло свежим снегом. За это время я уже начала потихоньку разбирать местный язык. Говорила плохо, но, как та собака, все понимала.
Так вот… Пошла я в ближайшую деревню за мукой для хлебушка. Знахарка Марьяда попросила. А мне не тяжело за гостеприимство оплатить славной бабульке. Натянула теплые штаны, надела тулуп, засупонилась платком, захватила рукавицы и отправилась в путь.
Где-то на середине дороги мне наперерез выскочили четыре косматых мужичка, и — как обычно! — снова разной степени немытости! Они что, в грязи валяются в свободное от работы время?
— Кошелек или жизнь! — грозно рыкнул главарь, сдвинув кустистые брови и дыша вплотную сивушным перегаром. Вообще, наверно, каждому фэнтезийному разбойнику просто положены страшные мохнатые брови. Этот персонаж тоже свято соблюдал общепринятую традицию…
— Нету! — развела я руками.
— Тогда честь! — поменял решение главарь, почесывая в бороде, на которой обнаружился прошлогодний завтрак. Тулуп, лапти и прочие атрибуты пейзанина тоже имелись в наличии.
— Прям тут? — удивилась я. — Прямо тут честь отдавать, да?
— А че такое? — изумился главарь и победно оглядел остальную шайку. — Мамзель не по вкусу?
— Холодно! — У мужиков, видимо, мозги крепко приморозило, если они собрались лишать меня чести на снегу с голым задом.
— И че? — не понял меня главарь.
— А то! — не уступала я. — Холодно!
— Аха-а! Ужо я тебя! — рассердился мужик и показал мне топор, похоже, доставшийся по наследству от предыдущего главаря — такой же ржавый. — А та-ак?
— Холодно! — непримиримо не сдавала позиции и тянула время нищая приживалка знахарки. Временами, свистя, по земле кружила поземка. Солнце ушло за темно-серые тучи, обещая вскоре новый снегопад, из-за чего в лесу стремительно потемнело. Свежий ветерок с пролетающими искорками инея даже на бегу пробирал до самых костей, а мы стояли и торговались, как ненормальные.
— Марш в кусты! — скомандовал вожак и показал мне все свои зубы: три сверху и два снизу.
— В какие? — огляделась я вокруг, потому что кустов-то было много, и все стояли одинаково голые. Зима как-никак!
— Туда! — ткнул корявым пальцем мужик. Остальные участники массовки вообще стояли молча, сопели в две дырочки и подтанцовывали от холода.
— Ту-уда? — проследила я за направлением толстого корявого пальца и увидела одинокий кустик рядом с большим сугробом. Быть белым медведем в объятиях полярника мне не улыбалось, и я нагло заявила: — За «туда» пять золотых монет!
— Че-е? — У главаря, словно у рака-отшельника, появились из бороды наружу карие глаза.
— Шесть! — твердо сказала я. Оглядела будущее место происшествия. — Нет! Восемь…
— Юродивая… — дошло до мужика, и мне тут же всучили четыре сладких корешка. По голове не гладили — и слава богу! — а то я бы их покусала.
Больше на меня разбойники уже не выскакивали, только от меня… Со мной по лесу вполне безопасно стало ходить. Даже купцы пару раз нанимали… пугалом работать.