Я начинаю ощущать, как живот скручивается узлом. Эта жизнь, эти люди совсем не вписываются в жизнь Кэла. Это не может быть правдой. Это не может происходить на самом деле. Из всех людей, с кем это могло случиться, почему со мной? Почему с человеком, которого я люблю? Я закрываю глаза; насколько бы безумным это не казалось, в этом есть какой-то смысл.
– Мы боялись, что он навредит кому-то, или сделает что-то, за что Крис может попасть за решетку. Мы не могли его контролировать, так что мы решили отправить его пожить с сыном моего отчима. С Декстером-младшим, – говорит мистер Скотт. – Ты знакома с Крест Филдами, так что ты понимаешь, что это значит, – говорит он печальным голосом.
При упоминании его имени я не могу не сжать свои руки покрепче, при мысли, что Декстер так долго держал меня в неведении, по моим венам растекается злость. Мистер Скотт замечает мой дискомфорт при упоминании Декстера Крест Филда и продолжает.
– Я с гордостью называю не ассоциацию. Имя, с которым я не хочу иметь ничего общего, но для Кэла она хорошо подходила. И мы знали, что с ними у него будет все, чего он хочет, и ему не пришлось бы калечить людей или воровать, ставя под угрозу жизнь нашего сына. Конечно, Декстер-младший был из тех людей, которые нравились Кэлу. По большому счету, на нас ему было плевать. Когда Крис получит контроль, то он вернулся бы домой, а когда Кэл – уезжал бы.
– Два года назад моя жена получила такие новости, которые кардинально поменяли жизнь всей нашей семьи, – мистер Скотт умолкает, и его жена берет его за руку, сжимая ее.
– Мне диагностировали третью стадию рака, – тихо говорит она. – Мы попросили Декстера-младшего рассказать Кэлу. Вскоре после этого контроль захватил Крис и вернулся домой, и больше он не уезжал, – тихо заканчивает она.
Я стараюсь осмыслить все, что только что услышала. Я вспоминаю, что было два года назад, и неожиданно перед глазами у меня проносятся события последней ночи, проведенной с Кэлом, когда он ушел после того, как ему позвонил Декстер. И тут меня озаряет, что было в тот момент... Мои мысли спутаны, но сердце все еще хочет узнать, через что тогда проходил Кэл, и никто не мог его утешить или помочь справиться с этим.
– Мне, правда, очень жаль, что с вами такое случилось, – я стараюсь быть деликатной, но от всего этого я не могу собраться с мыслями. – Это, это не может быть правдой, – хнычу я про себя, пряча голову в ладони, пока сажусь, обдумывая всю информацию, которую только что услышала.
То, что я только что сказала – это чтобы убедить себя, но то, что эти двое мне говорят, идеально сходится со всем тем, что произошло. Я чувствую, как моего плеча касается рука, но сбрасываю ее, не желая верить в услышанное. Я не хочу принимать это.
– Если все это – правда, если у меня получится в это поверить, то почему мне никто не говорил? – в бешенстве спрашиваю я. – Вы ведь должны были знать обо мне! Декстер знал обо мне. Я была у него дома. Я ужинала с ним... Он стал моим другом! И никто не сказал мне! – я смотрю им обоим в глаза.
– Сначала мы не знали. Кэл встречался со многими женщинами, – с презрением говорит мистер Скотт, его слова звучат резко. – Мы не знали, что с тобой у Кэла все было серьезно, – он замолкает, рассматривая свои ноги. Его жена встает, нервно теребя руками, в воздухе все еще чувствуется напряжение между мной и ее мужем.
– В тот день, когда Декстер позвонил нам и сказал, что он помолвлен, нам впервые рассказали про тебя, – говорит миссис Скотт.
– Он сказал, что ты была хорошим человеком... Что ты была хорошей для Кэла. Он сказал, что когда ты была с Кэлом, он был настолько близок к Крису, насколько возможно. Его доктор сказал, что, возможно, ты помогла бы ему поправиться, знакомя его с той стороной себя, которую он не знал, с добротой, теплом и любовью.
– А как же я? Вы продолжаете говорить о том, что все думали, как будет лучше для Кэла, для Криса? А как же я, кто-нибудь задумался, как это повлияет на меня? Кто-нибудь хоть на секунду смотрел на меня, как на человека, а не как на форму терапии?! – гневно кричу я.