- Фрэнк, Стэнвуд нас предупредил, - мягко сказал Боб. - И никто не пострадал. Кроме тебя.
- Тебя никто не считал предателем, - отозвался Стэнвуд. - Все понимают, что это вина Райзена. И хаос в городе возник тоже по его вине.
- Фрэнк, мы должны отключить камеры хотя бы потому, что это сделает Райзена простым смертным. А там уже тебе решать, что делать, - подытожил Док, закурив трубку, расслабленно откинулся в кресле и зажмурился от удовольствия.
Фрэнк задумался, подперев голову ладонью.
- Ну, действительно, Фрэнк, - миролюбиво сказал Боб. - Мы все хотим отомстить Райзену. И ты в первую очередь. Ты же говорил, что у тебя уже готов план. Почему ты передумал?
Фрэнк сжал губы. Они ждали от него вполне определённых действий. И не могли понять, почему он медлит. Что ему мешает сделать последний шаг? Он не мог объяснить, почему оказавшись в шаге от того, чтобы нанести последний удар, он остановился. Они верили ему, были готовы идти хоть в рай, хоть в ад. А он медлил.
- Хорошо, план такой, - Фрэнк достал пульт и над столом раскрылся голографический экран. - Три панели управления. Одна высоко в горах. Другая - под землёй, в заброшенной канализации. Ну и последняя, естественно - у Райзена в особняке. Взламывать панели одновременно, смысла нет. Райзен уже не может выставить охрану. Поэтому будем действовать последовательно.
Сменились одна за другой схемы, фотографии местности.
- Ну вот, отлично! - наконец, сказал Боб, потягиваясь. - Теперь все ясно. Тебя отпускать одного никуда нельзя. У тебя крыша едет и тебе надо периодически вправлять мозги.
Все загалдели, бурно обсуждая услышанное. Фрэнк поморщился. Мыслями он был далеко отсюда.
- Ладно, ребята, - бросил он. - Готовьтесь.
Он вышел из зала и быстрым шагом направился к лаборатории Берты. Распахнул дверь. Берта рассматривала что-то в микроскоп, делала быстрые пометки в блокноте.
- А, Фрэнк, заходи! - обрадовалась она.
- Берта, а где... Где Ирэн?
- Она уснула. Намучилась сильно. Я её спать отправила. Тебе бы тоже стоит отдохнуть. Ты уже на тень стал похож.
Он тяжело вздохнул, уселся на диванчик напротив стола. Помолчал.
- Она смотрела на меня, как на кусок дерьма, - бросил он хмуро.
- Не преувеличивай. Ну да, лицо у тебя изменилось. Но это не страшно, Фрэнк. Сделаем тебе какое хочешь. Будешь опять красавчиком.
- Дело не в этом, Берта. Она считает меня предателем. И правильно делает.
- Опять начинается, Фрэнк. Твои муки совести уже всем надоели. Тебя никто никогда не упрекал. Ты прошёл такие пытки в руках этого мерзавца Райзена, что никто бы тебе ни одного слова не сказал.
- Дело не в этом. Не в этом. Понимаешь. Я бы любые пытки выдержал.
Берта осеклась, удивлённо всматриваясь в его лицо.
- А в чём?
Он вздохнул так тяжело, что, казалось, разорвётся сердце.
- Стэнвуд, Камилла знает в чем.
- Камилла? Она тут при чем? Райзен тебя кастрировать, что ли хотел?
- Да нет же! - взвился он так раздражённо, что Берта чуть на месте не подпрыгнула. - Кастрировать. Какая разница, с яйцами или без, я болтался бы на виселице! Не в этом совсем дело. Не важно все это. Если узнаете, все меня проклянёте.
- Фрэнк, знаешь, я не психиатр, не психолог. Но, по-моему, у тебя что-то с головой. Может это моя вина, что я слишком задержалась с твоим оживлением... Извини, что так получилось. Понимаешь, я никак не могла понять, почему вижу другое лицо. Потом решила, что вообще взяла не твой генетический материал. Стала думать, где раздобыть ещё. Столько времени упущено! И тут пришёл Роджер...
Фрэнк поморщился, он слышал это уже сто раз. Ему до смерти надоело.
- Странно, Берта, - проронил он, задумчиво обхватив рукой подбородок. - Все говорят, что после смерти душа попадает в какой-то туннель, движется к свету. Я ничего не помню. Только боль, сожаление, досаду, что ничего не успел. И тьму. Куда делась моя душа? И потом как она вернулась? В моё тело. Может вообще не вернулась?
- Не знаю, я учёный-материалист, - саркастически возразила Берта. - Мне чужда идеалистическая теория происхождения человека. - Тогда и душа Райзена куда-то делась. Он-то воскресал много раз. И никогда, по-моему, его это не интересовало.
- Ну да, Берта, в том-то и дело. Стэнвуд мне говорил. Райзен был романтиком, идеалистом. Поначалу. А потом стал диктатором. Может быть, потому что потерял свою душу?
- По-моему, он так и родился. Без души, - голос Берты стал жёстким. - С холодным, расчётливым разумом. Ты боишься, что тоже стал бездушным?
- Я изменился?
- Незначительно. Стал более нервным. Все время дёргаешься, мучаешься. Что ты решил с Райзеном?
- Завтра отправляемся. С ребятами. Все отключим.
- Ну, это прекрасно! Что тебя смущает, Фрэнк? Что ты так мучаешься?