Эдвард учредил фонд для выплаты пенсий ветеранам полиции, получивших увечья, а также их семьям в случаи гибели главы семьи. «Должен же он понимать, что мерзавец делает это, исключительно, чтобы спасти свою шкуру в случае чего?»
- Скажите, Стэнвуд, - спросил Райзен, когда его соединили с шефом. - Какого цвета глаза у Эдварда?
- Не могу точно сказать, - уклончиво ответил Стэнвуд, через паузу. - Я не присматривался.
- На него же заведено дело? - бросил Райзен, ощущая, как он закипает. - Посмотрите в его описании. Насколько я помню, его обвиняли в убийстве.
- Да, непредумышленном. Сейчас посмотрю.
Воцарилась долгая пауза, заставляя Райзена все сильнее раздражаться.
- Голубые, - ответил Стэнвуд, наконец.
- Вы в этом уверены? - с досадой переспросил Райзен. - Насколько я помню у него зелёные глаза.
- Он мог менять с помощью сыворотки, - возразил Стэнвуд. - У меня в деле написано «голубые», - упрямо повторил он.
- Стэнвуд, сыворотка может менять все, кроме цвета радужной оболочки глаз! Вы должны это знать! - не сдерживая раздражения, воскликнул Райзен и бросил трубку.
Тяжело вздохнул и подумал, кого спросить первым - свою жену или Роджера? Он ощутил, что Стэнвуд лжёт, но не мог понять, почему он это делает.
Стэнвуд положил трубку телефона, уверено направился к двери. Быстро добравшись до маленького кабачка, зашёл туда и уселся в дальнем углу с кружкой пива. Когда заметил замаячившую в проёме долговязую фигуру, нахмурился и наклонился над кружкой, которую даже не пригубил.
- Вы вызвали меня сюда, чтобы арестовать? - спросил насмешливо Фрэнк. - Я думал, будет охрана. Ну, хотя бы человека два. Впрочем, вы стоите десяти.
- Не валяйте дурака! - раздражённо воскликнул Стэнвуд. - Я хочу вас предупредить, пока это в моих силах. Он хочет арестовать вас.
- За что? Критику его принципов? Замечательный приговор суда. Или он допишет это в своей второй книге?
- Он уже знает, что вы - владелец газеты «Городские новости», пишите статьи, критикующие порядки в городе, под псевдонимом Тревор Спенсер. И он уже догадывается, какое отношение вы имеете к мятежникам, - быстро проговорил Стэнвуд. - Думаю, что он уже понял, что вы - не Эдвард, - добавил он, заметив, что собеседник нахмурился.
- И почему же я до сих пор на свободе? Этого достаточно, чтобы повесить меня.
- Во-первых, ему нужны неопровержимые доказательства. Во-вторых, он должен иметь очень существенные обвинения против вас, - объяснил Стэнвуд. - Он понимает, ваша популярность только вырастет из-за ареста, и подорвёт его авторитет ещё больше.
- Какие пустяки, - произнёс Фрэнк саркастически, вытащил сигареты и закурил, несколько раз щёлкая зажигалкой, не попадая кончиком сигареты в пламя. - По-моему, его никогда не стесняло мнение общества, - добавил он как можно спокойнее, выпуская дым колечками.
- Послушайте, вы должны спрятаться. Спрятаться вместе с Ирэн. Скорее всего, он не тронет лорда Кармайкла, но с вами он расправится. Убейте его, - добавил он твердо.
- Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Он бессмертен. Уж кому-кому, а вам об этом не знать.
- Конечно, знаю, - тяжело вздохнув, сказал Стэнвуд. - Но у меня есть схема панелей управления «камерами жизни». Возможно, неполная, но, по крайней мере, что-то. Вы сможете их отключить. Я уверен. Вы очень талантливый человек.
- Стэнвуд, я даже не буду спрашивать, почему вы меня об этом просите. Знаю, что вы ответите. Я только это и слышу: «Я польстился на россказни Райзена и обманулся». Мне надоело, - устало проронил Фрэнк, сбрасывая пепел в бокал. - Я не хочу его убивать, не хочу никого свергать, сеять хаос. И поймите, дело вовсе не в нем. Во всей системе.
- Вы хотите его переубедить? - спросил Стэнвуд снисходительно. - Поверьте человеку, который почти в два раза старше вас. Это невозможно. Он никогда не сомневается в том, что делает. Раньше, мне это очень нравилось, - с горечью признался он. - Мне всегда нравились люди с твёрдыми убеждениями. Ненавижу колеблющихся, которые сегодня считают правильным одно, завтра - другое.
- Убеждения диктатора?
- Он не был диктатором. Скорее романтиком, идеалистом, который считал, что ведёт людей к счастью.
- А тех, кто мешает на пути к счастью, считает врагами, которые не имеют право жить? По-моему, очень похоже на то, что обещали коммунисты в России. Которых он так ненавидит. Мой дед родился в России. Рассказывал об этом. Особенно, когда напивался. Люди с воодушевлением строили коммунизм. И тоже думали, что, в конце концов, придут к всеобщему счастью и благоденствию. Оказалось, что в построенном обществе хорошо только ограниченной кучке людей. Им все дозволено. А здесь все то же самое. Хорошо его дружкам-бизнесменам. Они творят, что хотят.