- Тебя и Камиллы. Было написано, что она твоя любовница и приложены фотографии. Очень откровенные. Я разозлилась. Пойми, накануне нашей свадьбы! Я прочла, что ты поддерживаешь с ней отношения. Там были такие подробности...
- Ясно, - перебил зло Фрэнк. - Ирэн, это было всего один раз. До того, как я понял, что люблю тебя. Не знаю, кто нас снимал, но догадываюсь, кто прислал тебе письмо.
- Ты думаешь, это сделала Камилла?
- Вряд ли. Думаю, что Райзен. Он очень ревнив.
Ирэн чуть смутилась.
- Ты знаешь об этом?
- Да, знаю. И мне все равно. И думать не хочу, кому ты принадлежала раньше. Но вот он... Я все время отбираю у него то, что принадлежит ему. Или принадлежало. Все время мешаю. Ты любила его?
- Наверно, - ответила она тихо. - Он казался мне необыкновенным человеком. Умным, рассудительным. Главное, надёжным, рационально мыслящим. Я была безумно счастлива, когда он обратил на меня внимание.
- И что же случилось?
- Это все так глупо, - смутилась она. - Хорошо, я расскажу. Я забеременела. Он разозлился и приказал мне сделать аборт. Он совершенно ничем не хочет себя обременять. Дети - это ужасно. Он всегда так брезгливо говорил о них, маленькие, копошащиеся комочки, лишённые разума. Кричат, плачут, пачкают пелёнки.
- Если бы все как он рассуждали, человечество вымерло. Человек он разумный. Бред.
- Я отказалась, - продолжила она печально.
- Правда? - обрадовался он. - У тебя есть ребёнок? Где? Ты сдала его в приют? Послушай, Ирэн, мы возьмём его, и я усыновлю.
- Ребёнка никакого нет. И не будет никогда. Ты должен об этом знать тоже.
- Ирэн, что произошло, объясни меня, пожалуйста, - попросил он жёстко. - Хочу знать все.
- Меня подстерегли, когда я возвращалась домой, из театра. Избили. Очень сильно, - через силу, глухо произнесла. - Попала в больницу, потеряла ребёнка. У меня было внутреннее кровотечение. Он не пришёл. Ни разу. Хотя, зачем? Я его больше не интересовала. Не согласилась выполнить его приказ.
- Ты думаешь, это он организовал? - спросил Фрэнк, помрачнев.
- Я не могу сказать точно. Но били меня именно в живот, - добавила она, и в глазах собрались слезы, побежав по щекам.
Он сжал её в объятьях, стал нежно гладить по волосам, по спине, мягко касаясь губами кожи.
- Нет, я все-таки его убью! Обещаю. Он за все заплатит.
- Ты не сможешь, - сквозь слезы прошептала она.
Его губы тронула злая усмешка.
- Почему ты так думаешь? Моральные принципы не позволят? - саркастически спросил он. - Позволят. Ещё как. Нет у меня никаких принципов. Когда дело касается его. Мерзавец. Безжалостный подонок.
- Милый, я должна тебе это сказать. Он бессмертен, - быстро сказала Ирэн, напряжённо вглядываясь его лицо. - Поверь мне. Не думай, я не сошла с ума.
- Ирэн, я прекрасно это знаю. Мы ведём сейчас работы по уничтожению камер жизни. И тогда он за все получит. Ничего, котёнок, все будет в порядке! Забудем обо всем! Нам сейчас с тобой надо думать о свадьбе, - добавил он, прижав к себе Ирэн.
- Ты не передумал? - прошептала она.
- Почему это я должен передумать? Я тебе уже подарок приготовил, - с хитрой улыбкой произнёс он. - Надеюсь, тебе понравится.
- Ты пригласишь... его? - тихо спросила Ирэн.
Фрэнк скривился, и, вздохнув, ответил:
- Я должен его пригласить. Прости. Он же друг семьи. И давай договоримся. Ты забудешь навсегда о том, что у тебя было с ним. И второе. Я буду сам отвозить тебя в театр утром, и увозить вечером. Извини, мне придётся, контролировать каждый твой шаг. Пока... Сама понимаешь.
Фрэнк каждое утро отвозил Ирэн в театр, а вечером заезжал за ней. Иногда он оставался на репетиции. Сегодня он тоже сидел в зале, почти на самом последнем ряду, чтобы не смущать Ирэн. Она и Палментери репетировали любовную сцену в «Тоске». Режиссёр Оливер Перкинс, плотный мужчина с тёмным бобриком волос, давал указания. Усы и бородка, обрамлявшие тонкие губы, крупный, крючковатый, с широкими крыльями нос, пронзительные, карие глаза под густыми бровями придавали ему мефистофельский вид. Перкинс отличался вздорным, невыносимым характером, жёстко третировал бедных артистов, но при этом обладал невероятным талантом.
- Вы никогда не любили, мисс Веллер? - язвительно орал Перкинс. - Ну, может быть, вы что-то читали об этом? Пофантазируйте. Нельзя играть любовную сцену с таким каменным лицом.
У Фрэнка сжалось сердце от жалости, когда он заметил слезы на глазах Ирэн. Перед мысленным взором опять вспыхнули недавние события, когда, казалось, он держал в руках нежное тело, которое, кажется, уже покинула жизнь. Фрэнк подошёл ближе к сцене, и как можно доброжелательней сказал:
- Мистер Перкинс, не могли бы вы повежливее разговаривать с мисс Веллер?