Перкинс резко обернулся на голос и воскликнул:
- Почему в зале посторонние?! Молодой человек, выметайтесь! Немедленно! Пока я не вызвал охрану!
Фрэнк быстрым шагом приблизился к нему, Перкинс узнал его, но выражение его лица не стало более благосклонным.
- А, мистер Кармайкл, - буркнул сухо Перкинс. - Все же я вас попрошу выйти. Иначе мисс Веллер так и не сможет сосредоточиться.
Фрэнк усмехнулся, и не стал спорить. Он прекрасно знал о мерзком характере Перкинса, который оказался выброшенным на дно жизни, именно потому, что не умел льстить, пресмыкаться, и не видел различий между бедным и богатым. Фрэнк не удержался, и когда проходил мимо сцены, поймал руку Ирэн и поцеловал с улыбкой, стараясь её ободрить. Оказавшись на улице, быстро зашагал по тротуару к своему «Мустангу». Услышав рёв несущейся машины, удивлённо обернулся. По улице стремительно нёсся взявшийся ниоткуда «понтиак» чёрного цвета. Глазастая, тупая морда, с торчащими «клыками» из решётки радиатора быстро увеличивалась в размерах. Фрэнк инстинктивно отпрянул, в последнее мгновение выкатился из-под колёс машины. С трудом поднявшись, он оглядел улицу, но мерзавца простыл и след. Доковыляв до машины, и уняв дрожь в пальцах, завёл мотор, решив все-таки поехать на завод.
- Здравствуйте, миссис Леман. Для меня есть что-нибудь? Спасибо! - сказал он, взяв из рук секретарши папку.
- Мистер Кармайкл, вас ждут, - сказала она осторожно.
Фрэнк обернулся и скривился от досады, увидев приземистую, маленького роста женщину, с абсолютным отсутствием талии и покатыми плечами, одетую в бесформенный балахон темно-серого цвета. Почти квадратное лицо, обрамленное иссиня-чёрными волосами, уложенными в старомодную причёску, тёмные, выпуклые глаза рептилии, способной убить взглядом, длинный нос и тонкие губы не вызвали ничего, кроме омерзения.
- Мистер Кармайкл! - взвизгнула дама. - Вы должны меня выслушать!
- Мисс Розенберг, я вам уже все сказал, - резко бросил Фрэнк, совершенно не расположенный к разговору с этим уродливым крокодилом. - Письменно изложил все претензии, почему не могу напечатать ваше творение, - последние слова он произнёс с нескрываемым отвращением.
Он прошёл в кабинет и хотел закрыть дверь, но дама ворвалась за ним и нервно закричала:
- Мой роман - лучшее, что создавали когда-либо! А вы не хотите его даже прочитать!
- Я прочёл ваш роман. И не вижу никаких литературных достоинств, - устало объяснил Фрэнк, ощущая, как у него зверски разболелась ушибленная нога. Доковылял до стола, присел, поморщившись, и начал растирать колено. - Плоский, однобокий мир вашего романа оторван от реальности. Ваши персонажи произносят нудные, смертельно скучные монологи, будто герои древнегреческих трагедий. О каком уникальном сплаве железа с медью вы там талдычите? О мельхиоре?
- Мистер Кармайкл, я не писала диссертацию на тему металлургии. Это роман о великих людях, титанах мысли, - с пафосом произнесла Розенберг, и голос с сильным акцентом зазвучал, будто скрип железа по стеклу. - Это Библия предпринимательства! Основная идея моего романа в том, что капиталистический строй, является не только строем наивысшей справедливости, но и наивысшей морали. Разве вы не согласны с этим, мистер Кармайкл? Или вы считаете, что высшим строем является коммунизм? - спросила она саркастически.
- Я не располагаю временем для ведения философских дискуссий, - холодно проронил Фрэнк. - Вы прекрасно знаете, что я не разделяю вашу теорию. Обратитесь к мистеру Райзену. Уверен, он поддержит вас. Ваши мысли о том, что благотворительность - это зло, очень созвучны его принципам эгоизма и индивидуализма.
- Не эгоизма, а разумного эгоизма! Основная идея моей книги в том, что никто не должен жертвовать ради других своей жизнью, и не заставлять жертвовать ради себя. Я доказала, что альтруизм - это моральный кодекс диктатур! - выпалила Розенберг.
- Да при чем тут политический строй?! У вас извращённое понимание этой идеи! - разозлился Фрэнк. - Альтруизм - желание бескорыстно творить добро, которое идёт от сердца, из души. И не имеет ни малейшего значения, при каком строе живут люди! Ваши отрицательные персонажи используют гуманную идею, чтобы грабить других людей.
- Именно это я видела в России! - возбуждённо оборвала его Розенберг. - Я показала всему миру гибельность коммунизма и социализма, в основе которых лежит коллективизм и требование жертвовать всем ради общественного блага! - затараторила она.
- Вы подменили законы рыночной экономики действиями отдельных личностей с прекрасными идеалами. Исключили реальные механизмы, регулирующие рынок. Прославляете анархию.