Такое чувство, что я унаследовала все плохие качества своих родителей.
Как только я поднялась наверх и приготовилась ко сну, в моей груди осела тяжесть. В ноябре исполнится четыре года с тех пор, как папа ушел. Я не могла поверить, что это было так давно. Казалось, это случилось только вчера.
Откинув одеяло, я собиралась залезть в кровать, но остановилась. Мой взгляд упал на балконные двери. Я должна их запереть. Вряд ли Себастьян уже зайдет, да и, если все же зайдет, это… неправильно.
Наверное, поэтому меня никто не интересовал.
И вот почему Андре не удержал моего интереса.
Проведя руками по лицу, я вздохнула. Может быть, я просто глупая? Мои чувства к Себастьяну не могли изменить наши отношения. И не должны. Было бы хорошо, если бы я установила некоторую дистанцию и границы. Наверное, это самое умное, что я могла сделать в данной ситуации, потому что не хотела превращаться в бегунью или охотницу.
Я слезла с кровати и только потом осознала, что сделала.
Подошла к дверям и с мягким щелчком их открыла.
Глава 4
Я проснулась, услышав, как кто-то шепчет мое имя. Кровать прогнулась.
Перевернувшись на бок, я поморщилась и открыла глаза. Лампа все еще горела. Книжная обложка уперлась мне в спину, но мысли мои были совершенно не об этом.
На краю кровати, наклонив голову, сидел Себастьян. На его лице застыла непринужденная улыбка.
– Привет, – пробормотала я, уставившись на него сонными глазами. – Который час?
– Чуть больше трех утра.
– Ты только вернулся домой?
В отличие от меня, у Себастьяна не было комендантского часа. Со мной же это правило действовало в течение учебного года. Пока Себастьян зарабатывал тачдауны, родители позволяли ему уходить и возвращаться во сколько угодно.
– Да, мы играли в бадминтон. Проигравшим пять игр придется помыть машины.
– Серьезно? – засмеялась я.
– Еще как! – его улыбка стала шире. – Кит и его брат против меня и Филиппа.
– Кто выиграл?
– Ты серьезно спрашиваешь? – Себастьян слегка толкнул меня. – Мы с Филиппом, конечно. Сделали этих птенчиков.
– Вот это да, – я закатила глаза.
– В любом случае ты имеешь отношение к нашей победе.
– Что? – я покосилась на Себастьяна.
– Да, – подняв руку, он убрал со лба прядь волос. – Я планирую испачкать «джип» так сильно, чтобы он напоминал одну из заброшенных машин в «Ходячих мертвецах». Так как насчет того, чтобы поехать на озеро на этой неделе и хорошенько испачкать мою крошку?
Усмехнувшись, я уткнулась лицом в подушку. Приглашение Себастьяна на озеро наверняка ничего не значило, но для меня это было важно.
Слишком важно.
– Ты просто ужасен.
– Ужасно очарователен?
– Я бы так не сказала, – пробормотала я, сунув руку под одеяло.
Себастьян наклонился набок, вытянув ноги поверх покрывала.
– А ты что делала вечером? Читала?
– Да.
– Ну ты и ботаник.
– Ну ты и придурок.
Себастьян усмехнулся.
– Как прошла тренировка?
Сморщив нос, я застонала.
– Все настолько плохо?
– Тренер считает, что мне нужно бросить работу. Он не первый раз поднимает эту тему, но зато впервые вспомнил моего отца, и это просто… Ну, ты понимаешь.
– Да, – тихо ответил Себастьян, – знаю.
– Он сказал, что, если я сосредоточусь на игре, у меня есть шанс получить стипендию.
Себастьян внезапно хлопнул меня по плечу.
– Я миллион раз говорил, что у тебя талант.
– Ты говоришь так только потому, что ты – мой друг.
– Если бы ты дерьмово играла, я бы сказал. Как твой друг.
Я еле слышно засмеялась.
– Я не лузер, но далеко не так хороша, как Меган или половина команды. Тренеры не обратят на меня внимания. Это невозможно, но и не страшно, – быстро добавила я. – В любом случае я не рассчитываю на стипендию.
– Понимаю.
Улыбка Себастьяна исчезла. Выражение его лица стало задумчивым, и от этого вида сон тут же улетучился. Я схватилась за края одеяла и натянула его к подбородку. Сердце в груди на мгновение замерло.
– В чем дело?
Проведя рукой по лицу, он тяжело выдохнул:
– Отец… он слишком зациклился на Чапел-Хилле.
Судя по предыдущему опыту, я догадывалась, что продолжать этот разговор нужно осторожно. Себастьян не часто говорил о своем отце, а когда начинал, то быстро переводил тему. Я всегда думала, что ему необходимо высказаться, хотя полностью понимала всю иронию, так как сама готова была говорить о чем угодно, только не о папе.