Молодые. Отпечатывается в мозгу.
Черты лица разглядеть не успеваю, но эту деталь выделяю точно.
— Пикнешь — и останешься тут навсегда! Шагай давай!
Выполняю требование. Вслепую ступаю по песку, но вскоре он заканчивается, и поверхность меняется. Сперва она похожа на обычную землю, потом сменяется подобием травы и мелких веточек, а после становится твёрдой и шероховатой.
— Ступеньки, — предупреждает тот, кто меня ведёт.
Однако я всё равно спотыкаюсь и удерживаюсь на ногах только благодаря ему.
— Сказали же тебе, тупица, ступеньки! — опять выходит из себя агрессор, получивший в морду порцию песка.
Куда-то заходим?
Несколько шагов. Останавливаемся.
— Открывай.
— Ключи.
Переговариваются. Гремят связкой, а потом она будто пролетает мимо.
Щелчок. Один. Другой.
Отвратительный скрежет раздражает перепонки.
Зато по эху теперь точно определяю, что мы в помещении.
— Вниз пойдём, — инструктируют меня.
— А ты толкни её. Докатится, — мерзко смеётся его подельник.
Инстинктивно крепче цепляюсь за руку парня. Ожидая, что именно это и произойдёт.
— Спускайся сама, — будто почувствовав моё волнение, говорит он.
И я спускаюсь…
Зачем-то считаю ступеньки. Да только их так много, что вскоре я попросту сбиваюсь со счёта.
Принюхиваюсь. Пахнет сыростью.
Дышать тяжелее. Кислорода как будто меньше становится.
Мы под землёй? Что это за место?
Мурашки ползут по коже, когда бесконечная винтовая лестница заканчивается.
Опять этот скрежет. Открываются какие-то двери. И не одни.
— Анастасия, добро пожаловать! — звучит издевательски-торжественным тоном. — Размещайся и ни в чём себе не отказывай! Будь, что называется, как дома!
Меня отпускают, подталкивают вперёд, но я не спешу предпринимать какие-либо действия. Ожидаю подвоха, естественно.
— Сразу скажу: глотку надрывать бессмысленно. Никто тебя здесь не услышит. Усекла?
Он явно ждёт ответа.
А я упрямо молчу.
— Усекла, я спрашиваю? — повторяет громче.
— Что вам нужно? — пытаюсь обхватить ладонями обнажённые плечи.
— А что ты можешь дать? — недвусмысленно уточняет, делая акцент на последнем слове.
— Мой отец вас уничтожит, когда найдёт, — цежу сквозь зубы.
— Да-да, пусть сначала это сделает, — давит усмешку.
— Вам нужны деньги? Выкуп? — выдаю своё предположение.
— Моя ж ты догадливая!
— Ничего вы не получите!
— Своё получим, не сомневайся.
— Вы даже не представляете, с кем связались!
— Всё, харэ трещать! Ты меня достала.
— Мы идём, нет? — недовольно подгоняет его второй. В наш диалог он до этого не вмешивался, из чего предполагаю, что главным является как раз тот, кто мне максимально неприятен. И это — плохо.
— Да. Не скучай, Анастасия, — пытается потрепать меня за щёку, и я, резко дёрнувшись в сторону, во что-то врезаюсь бедром.
— Осторожнее. Покалечишься, лебедь, — прилетает язвительный комментарий. После чего помещение снова заполняет его отвратительный шакалий смех.
Потираю ушибленное место.
Ну что за ублюдок!
Слушаю звук удаляющихся шагов. Протяжный скрип закрывающейся двери. И только тогда, когда тишина становится абсолютной, осмеливаюсь стащить повязку.
Темнота.
Ненавижу её.
Боюсь с детства.
Часто дышу, и сердце в эти секунды колотится с бешеной скоростью.
Спокойно, Насть. Спокойно.
Проморгавшись, жду восстановления чёткости зрения, но помогает это мало.
Двигаюсь влево. Наощупь. Дотрагиваюсь ладонью до стены. Бетон. Как и на полу.
Чёрт возьми, где же я?
То и дело на что-то натыкаясь, медленно обхожу просторную комнату.
По периметру обнаруживаются две двери. Одна массивная с толстой длинной выгнутой ручкой. (Похоже, та, через которую мы вошли). Вторая напоминает обычную, стандартную. Но я не готова прямо сейчас узнать, что или кто находится за ней…
Вздрагиваю, беспомощно прислонившись спиной к холодной стене.
Глубокий вдох-выдох.
Опять прислушиваюсь.
Всматриваюсь в пугающую черноту.
Мерещится всякое…
Паникую.
Утираю проступивший пот со лба.
Господи! Папочка, прошу тебя, найди меня как можно скорее!
Отвратительно, когда ты не способен хоть как-то ориентироваться во времени. Я не понимаю, прошли минуты или часы? И сколько таковых в сумме…