— Я знаю, что тебе плохо. Слышишь, братюня? Я отпущу тебя, если ты захочешь, но ты подумай, на кого ты меня оставишь… — Горе уже сдавило ей грудь, и слезы катились по щекам. — Не бросай меня, я прошу тебя, не уходи! Будет лето, поедем на дачу, ты там на травке оживешь совсем, продержись еще чуток, только не умирай, не бросай меня, ведь мы только вдвоем, ты и я!
Клиника была пуста — десять вечера, и дежурный врач курит на крыльце. Сима достала с заднего сиденья машины переноску и быстро пошла к освещенному крыльцу, и врач, словно поняв, зачем она приехала, бросил окурок и шагнул внутрь — Сима слышала, как он зовет медсестру, а она прислушалась к дыханию внутри переноски. Дыхание было частым и хриплым.
Мир вокруг вдруг стал пустым и гулким.
— Карточка есть у вас? — Медсестра выдвигает ящик. — Как зовут котика?
— Сэмми. — Сима всхлипнула. — Мы были недавно.
— Нашла. — Медсестра достала синюю карточку. — Ступайте в приемный покой, доктор сейчас будет.
Сима подхватила переноску и вошла в пустой приемный покой. Привычно взяла с полки чистую простынку, постелила ее на смотровой стол и осторожно достала неподвижное тельце из недр переноски. Раньше он бы протестовал и попытался удрать, но сейчас лежал на столе, тяжело и часто дыша, и Сима от отчаяния и страха сжалась, ожидая худшего.
— Отказали почки, полностью.
— Так сделайте что-нибудь, можно же что-то сделать! Капельницу там или…
— Ему почти шестнадцать лет. — Врач вздохнул. — Это очень почтенный возраст для кота, а для британа так и вообще. Он должен был умереть еще месяц назад, но каким-то чудом прожил его. Ты можешь сейчас плюнуть мне в лицо и уехать в другую клинику, но от старости лекарства нет. Отпусти его, он и так оставался с тобой столько, сколько мог, но больше нельзя, просто отпусти его, он же мучается!
Сима обняла безжизненное пушистое тельце и зарыдала. Врач, вздохнув, потянулся за сигаретами.
— Давай подумай, а я покурю пока.
Они остались вдвоем в пустом приемном покое.
Сима наклонилась к Сэмми и погладила пушистый бочок, тяжело и часто вздымающийся.
— Не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой, мы это преодолеем, не уходи!
Его оранжевый глаз смотрел на нее непроницаемо и знакомо, а сердечко под ее рукой билось часто-часто. Слезы Симы падали на его шубку.
— Я не отпускаю тебя, слышишь? Мы сейчас поедем домой, и ты выздоровеешь, я куплю тебе тех паштетов, что ты любишь, а через неделю на дачу поедем и…
Он тронул лапой ее ладонь, и Сима замерла.
И его дыхание тоже замерло. Оранжевый глаз все так же смотрел на нее, но сердце под ее пальцами уже не билось. И Сима, поняв, что произошло, заплакала громко, беспомощно, четко осознавая, что он только что не дал ей принять решение, за которое она не простила бы себя никогда. Он и сейчас, в свой последний миг, позаботился о ней — как смог.
Доктор тронул ее за плечо, но она почти не заметила этого. Осторожно уложив пушистое тельце в переноску, спросила:
— Сколько я вам должна?
— Нисколько. — Доктор бросил окурок в урну и покосился в сторону машины. — Может, не надо за руль? Позвони кому-нибудь…
— Некому звонить.
Взяв переноску, она вышла из клиники и села в машину. Переноска заняла свое привычное место на заднем сиденье. Фонари замелькали за окном, Сима сжала руль и выехала на проспект. Нужно что-то делать — лопаты нет, но у одного приятеля есть, надо только позвонить, а похоронить лучше около подъезда, чтобы он был рядом, чтобы не чувствовал себя брошенным.
— Глупость ты придумала. — Приятель вручил ей лопату. — Давай поедем на набережную, там…
— Я сама.
Она поднялась по лестнице, держа переноску. Ей казалось, что он должен еще раз побывать дома и уже из их общего дома, а не из безликой и холодной клиники, отправиться в свой последний путь. Она вытащила его из переноски вместе с маленьким матрацем и уложила на ковер в коридоре. Умывшись, ушла в спальню и нашла в шкафу наволочку, в которую собиралась завернуть тельце, потом наломала на балконе цветов герани. Все внутри сплелось в один ком пульсирующей боли. Сима уселась на ковер рядом с тем, что еще полчаса назад было Сэмми, ее неизменным верным другом и кровным братом, и погладила пушистую шубку.
— Если бы ты знал, как сильно я люблю тебя! — Сима тронула пальцем треугольное ушко с крохотной милой кисточкой. — Если бы ты только знал… Да ты, я думаю, знаешь уже. И сейчас ты, наверное, уже на пути в Валгаллу… или на Радугу. А что мне теперь делать на свете — без тебя, ты не подумал? С кем я поеду на дачу? Кто поймает мышей в летней кухне? А когда настанет ночь, я буду бояться одна в доме, без тебя.