Вирджиния прошла мимо аптеки с большой пристройкой, в которой торговали кормами для животных, миновала ряд белых домиков, между которыми затесался один ярко-голубой, мимо бутика «Люсиль» с еженедельно менявшейся витриной, всегда экстравагантно оформленной. На этой неделе в витрине были выставлены топы с низким вырезом и мохеровые свитера с изображениями животных. Центром экспозиции было пальто из искусственного меха «под леопарда» и соответствующая ей по цвету шапочка в русском стиле. Вирджиния не знала, кто покупает вызывающие наряды Люсиль, но была уверена, что заметит этого человека за пятьдесят шагов.
Вирджиния пошла дальше, зорко глядя вдаль на случай неожиданной встречи с кем-нибудь из знакомых. Люди здесь были очень дружелюбными, всегда улыбались и здоровались, но она не хотела .ни с кем завязывать дружеские отношения. Она хотела одиночества.
К счастью, сегодня это было нетрудно – деревня словно вымерла. В это время года туристов было мало и приезжали они нечасто. Но Вирджиния знала, что стоит наступить Пасхе, как у «Вдовы» будет яблоку упасть негде. Туристы будут вылезать из машин и автобусов, восхищаться крашеными домиками и магазином местных народных промыслов, который бойко торговал самодельным вином, свитерами, кружевами, и странными изделиями из керамики, изготовленными в коммуне хиппи. Хиппи жили высоко на холмах и были вполне терпимы, потому что держались особняком. Во всяком случае, так явствовало из разговора, случайно подслушанного Вирджинией на почте. Сама она лишь однажды видела женщину-хиппи, усталую, белобрысую, с татуировкой на обеих руках и с ребенком под мышкой. В тот же день она увидела женщину в деловом костюме, которая вышла из агентства по торговле недвижимостью, забралась в роскошный «Мерседес» и укатила, не обращая внимания на окружающих. В Керри времен юности Вирджинии и та и другая выглядели бы чужеродным телом.
Когда Вирджиния вернулась домой, там надрывался телефон. Она побежала по коридору, не сняв ботинок, к которым пристала палая листва.
– Мама, как дела? – прозвучал веселый голос ее невестки Салли.
– Нормально, дорогая, – ответила Вирджиния, довольная тем, что разговаривает с единственным членом семьи, который не боится, что она тут же ударится в слезы. – А как у вас? Эдисон по-прежнему вьет из Доминика веревки?
Салли застонала.
– Лучше не спрашивай! Будь его воля, Доминик купил бы ей велосипед, пони и игрушечный мотоцикл еще до того, как ей исполнится два года!
Они побеседовали еще несколько минут. Салли рассказала, что Джейми был в Лондоне и однажды привел на обед свою новую подружку, очень хорошенькую и умную. Вирджиния грустно улыбнулась. Ей хотелось участвовать в жизни сыновей, знакомиться с их девушками и высказывать свое мнение о них. Но она сама выбрала новую жизнь, чтобы избавиться от боли. Какой смысл тосковать по осколкам прошлого?
Они поговорили о том, как спит (точнее, не спит) Эдисон, о том, как Салли устала присматривать за ребенком и одновременно работать на дому, и о том, с каким нетерпением они с Домиником ждут рождественских каникул, чтобы поехать на австрийский лыжный курорт.
– Но если ты хочешь, чтобы мы приехали к тебе, мы никуда не полетим, – поспешно добавила Салли. – Не думай, будто мы не хотим тебя видеть. Мы отменим Австрию, сядем на паром и…
– Не говори глупостей! – оборвала ее Вирджиния. – Я и не думала об этом. Вам нужно отдохнуть всей семьей, а не ехать ко мне. Я уже говорила, что проведу это Рождество здесь, так что можете не чувствовать себя виноватыми.
Вирджиния вспомнила, что когда-то видела забавную игрушку-магнит для дверцы холодильника с надписью «Моя мать – специалист по путешествиям из-под палки». Тогда она от души рассмеялась, потому что это определение идеально подходило к ее собственной матери. А потом решила, что никогда не будет такой матерью. Даже в самые тяжелые дни после смерти Билла она не просила у сыновей помощи. Лоренс прожил с ней неделю, а потом она отправила его обратно в Суордс, где у сына была квартира.
– Я мать, а ты мой ребенок, – решительно сказала она. – Ты не должен нянчиться со мной. Я справлюсь сама.
То же самое относилось и к Доминику с Салли. Они заслужили право провести Рождество так, как им хотелось, а не волноваться т нее. Когда дети ходили вокруг Вирджинии на цыпочках, ей становилось хуже. Радость от их присутствия меркла при мысли о том, что Билл тоже должен был быть здесь. Это ощущение причиняло ей нестерпимую боль. В одиночку было намного легче справляться с острыми приступами скорби. Даже если для этого приходилось целый день плакать, пока лицо не становилось мокрым и красным, как свекла. Но когда рядом были другие люди, гордость заставляла ее сдерживать слезы.
Вирджиния сменила тему.
– Я только что вернулась после долгой прогулки, – бодро сказала она. – Хочу принять ванну, прилечь и почитать книгу.
Она слегка кривила душой, потому что на самом деле книг больше не читала. Старые любимые романы заставляли ее вспоминать прошлое и плакать, а новые казались пустыми и бессмысленными.
– Это замечательно, что ты снова гуляешь, – сказала Салли. – Бедро не беспокоит?
– Нисколько, – солгала Вирджиния. – Тут есть очень краси-вые маршруты. Деревня просто прелесть. Вам следовало бы погостить здесь. Летом, – на всякий случай быстро добавила она.
– Мы можем приехать… – начала невестка.
– Салли, дорогая, на этот раз мне хочется побыть одной, – решительно прервала ее Вирджиния. – Честное слово. И, пожа-луйста, передай то же самое Доминику. Ты же знаешь, сказать ему это сама я не могу.
– Знаю. Но он просто хочет помочь, – тихо ответила Салли. – Как и все мы.
Вирджиния пожала плечами:
– Помочь себе могу только я сама.
5
На первый взгляд казалось, что Николь Тернер занята работой. Ее темная головка склонилась над письменным столом, а на подвижном лице не было озорной улыбки – значит, в данный момент Николь не обменивалась шутками со своей ближайшей соседкой, такой же беспечной Шарон Уилсон. Тем не менее инспектор отдела претензий мисс Синклер, сидевшая на возвышении, внимательно следила за ней. Эта девушка была сущим наказанием. Николь Тернер умудрялась выглядеть серьезной даже тогда, когда замышляла очередную шалость, которая могла вызвать переполох в самом востребованном отделе лондонской страховой компании «Копперплейт Иншуренс». Как было в тот раз, когда она перевела стрелку на часах за спиной мисс Синклер. В результате служащие ушли на ленч на полчаса раньше. Естественно, во время перерыва Николь перевела стрелку обратно, и в результате ленч составил полтора часа вместо часа. После этого мисс Синклер решила не спускать с нее глаз.
На столе Шарон Уилсон зазвонил телефон, и девушка сняла трубку.
– Добрый день. Отдел претензий, – проворковала она.
– Эта старая сука все еще следит за мной, как коршун? – прозвучал в трубке голос Николь. Она находилась в метре от подруги, но знала, что беседы между сотрудниками отдела действуют на мисс Синклер, как красная тряпка на быка.
Шарон подняла взгляд:
– Да. Она смотрит прямо на тебя.
– Ладно, черт с ней. Послушай, я только что получила сообщение по электронной почте от моего друга Баккарди Кинга. Один из его приятелей женится и сегодня вечером устраивает в «Красном попугае» мальчишник. Если хочешь, можем пойти вместе.
– Пойти на мальчишник? – не веря своим ушам, переспросила Шарон.
Николь позволила себе улыбнуться.
– Баккарди приглашает всех своих подружек. Обычай проводить мальчишник исключительно в мужской компании безнадежно устарел.
– О'кей, – весело сказала Шарон, обожавшая Николь без памяти. За три года совместной работы ее жизнь стала гораздо веселей.
Николь положила трубку и вернулась к своей электронной почте.