— Лилька, — мужчина заправил ей за ухо выбившуюся златокудрую прядь. — я ведь спросил как ты, а не как Глеб. Сама на себя не похожа, уставшая, невыспавшаяся… Когда себя побережёшь?
— Ой, да ерунда! — усмехнулась Лиля. — Главное, Глеб… — и она, махнув рукой на стекло, посмотела в окно, около которого они стояли и из которого был виден весь больничный парк, и, тут же, замерла, не договорив фразу.
Глеб сидел в беседке, на коленях у него восседала Огарёва и они пылко целовались.
Краснов проследил за взглядом Лилии и поняв всё, ударил о подоконник ладонью.
— Твою ж… — выругался он. — Лиль, — хотел сказать что-то, но в этот момент, заметил, как девушка бледнеет на глазах, становясь белее стены.
Еле успев предугадать, что будет, Аким подхватил её, потерявшую сознание, на руки и начал звать врачей.
Кочнев ругал себя за то, что не присмотрелся к состоянию девушки, которая столько времени находилась у него под носом. Его коллеги, осмотрев Пантелееву сделали вывод о том, что её саму необходимо госпитализировать в больницу.
— Доктор, это надолго? — спросил Аким, не отходивший от девушки ни на шаг.
— Сами посудите: переутомление, стресс, авитоминоз, которые вызвали начало развития анемии и истощения организма. Минимум неделю Лилия Владимировна должна провести здесь. — объяснил терапевт. — Она, похоже, питалась абы как и много нервничала в последнее время?
— Да, у неё… Неважно. — махнул рукой Краснов. — Что нужно будет?
— Хорошее питание. Продукты для повышения гемоглобина желательны: печень, мясо, гречка, халва, гранаты, сухофрукты и орехи — желательно грецкие, шоколад, рыба, икра… Ну, вы понимаете. Кроме этого положительные эмоции и покой, сон. Будем ставить капельницы, колоть витамины. Ситуация наладится.
— Я понял. — сосредоточившись, произнёс мужчина. — Сейчас к ней можно?
— Не нужно. Ей вкололи снотворное, пусть поспит. — объяснил врач.
Когда Аким вернулся в отделение травматологии, то друга там не обнаружил. Удивлённый всем поисходящим Кочнев, объяснил, что Глеб уехал, написав заявление о том, что претензий не имеет.
Краснов, разозлившись, стал звонить другу. Тот ответил не с первого раза.
— Ты где?
— А, Ким… Извини, меня выписали. — нагло соврал Глеб.
— Совсем офонарел? — закричал мужчина. — Лиле не хочешь объяснить куда пропал?
— Ким… Я…
— Да что «ты»? Только и знаешь, что «я», «я», «я»… О других думать когда-то будешь и не обжиматься с любовницей на глазах у всего парка? У тебя хоть капля совести осталась, Пантелеев? — орал на него Аким. — Лиля вас видела! Ты знаешь вообще, что она теперь лежит в больнице с истощением?
— Ким, не кричи. Я искал Лилю, хотел ей всё как-то объяснить, но не нашёл.
— Конечно! Может потому, что я её тогда без сознания нёс в другое отделение?
— Я же не знал. Потом разберусь с этим вопросом. Сейчас, кстати, в офис заеду. Ты говорил, там проблемы по объекту в Новосибирске? — как ни в чём не бывало, спросил Глеб.
— С головой у тебя проблемы! — рявкнул Краснов и бросил трубку.
На следующий день Пантелеев улетел в командировку в Новосибирск.
Аким, который с самого утра находился рядом с Лилей, не стал ей говорить, что друг брал два билета: на себя и на Нелли.
Прошла неделя.
Краснов ухаживал за дорогой ему, нсмотря ни на что, девушкой, готовил для неё еду из тех продуктов, которые были необходимы в первую очередь, старался чем-то порадовать, покупал цветы. Лиля неизизменно выражала искреннюю благодарность, но почти ничему не радовалась.
После выписки, Аким отвёз её домой и продолжал приезжать уже туда, прилагая все усилия к тому, чтобы тоска и уныние не поглотили девушку целиком. Уводил на прогулки, отвлекал.
Пантелеев оставался в Новосибирске ещё на нескоторое время.
Вновь две недели пролетели как миг.
Тем временем, семейная жизнь Инги приблизилась к логическому завершению. Однажды, вернувшись из поездки в Суздаль раньше времени, Стриженова застала Марка с любовницей, которая работала его личной помощницей, у них в постели. В течении следующих двадцати минут девушка была выдворена из бывшего семейного гнёздышка.
Пластический хирург стоял у окна в кухне и смотрел на весенний пейзаж за окном.
— Забирай свои вещи и убирайся вон. — войдя туда же, произнесла Инга и закурила.
— Вообще то, эта квартира моя. Так что если и убираться, то тебе. — деловым тоном произнёс Марк и обернулся, посмотрев на жену.
Шатенка затянувшись сигаретой, усмехнулась и потом сказала:
— Ну хорошо. Поеду в клинику пластической хирургии, которая, по сути, моя. Не забыл, на чьи деньги открыта?
— Ты теперь попытаешься отнять у меня клинику? — попробовал угрожающе произнести мужчина, но у него не получилось.
— Не попытаюсь, а сделаю это. Мы же считаться стали, где чьё имущество. Я тебе всего то напомнила, где моё, милый.
— Да подавись ты этой квартирой! — закричал он, явно нервничая.
— Я здесь живу, а не ем её. Собирай вещи и выметайся вслед за своей подружкой, не успевшей получить достаточное количество оргазмов на сегодня. — девушка закурила вторую сигарету, котолируя каждое слово и тон.
— Спешишь разрушить брак? Я ведь твой муж!
— Да ты что? А ведёшь себя как подонок. Не находишь? Зачем мне такой брак, где муж, как кабель на любую течную сучку срывается с поводка? — Инга отбросила приличия, не скупясь на слова.
— Стерва! — прошипел Марк.
— Ты знал на ком женишься. Я сыграла роль красивой ширмы, теперь ищи другую. Ты же не любишь меня и никогда не любил, Ипатов. Бизнес-партнёры и те ближе, зачастую, чем мы с тобой были.
— А чего ты хотела? Я заключал выгодный брак с девушкой из приличной семьи.
— Контракт разорван. У тебя есть пол часа, я очень хочу спать. — ответила Стриженова и затушив сигарету, ушла в магазин.
Вернувшись через сорок минут она обнаружила, наконец то, отсутствие мужа в квартире. В этот момент стало легче отпускать эмоции и шатенка позволила себе расплакаться, понимая, что в своей ошибке виновата сама. Больно было не от того, что ещё живы были чувства, а от того, что чувствовалась горькая обида.
Спустя какое-то время, слёзы закончились и Инга отправилась спать. А проснувшись, позвонила отцу и договорилась о том, что скоро приедет в Питер.
Ещё неделя пронеслась быстрым потоком.
Глеб вернулся из Новосибирска в плохом настроении, на взводе. Лиля почти не разговаривала с мужем, лишь озвучив, что ищет новую работу и будет после этого подыскивать себе другое жилье. Пантелеев лишь хмуро кивнул, понимая, что никакие слова не помогу ему остановить жену.
Стриженова вернулась из Санкт-Петербурга от отца и они с подругой смогли встретиться. На этой встрече шатенка и поведала Лилии о разводе с мужем.
— И он ушёл? — поразилась Пантелеева.
— Да. — кивнула Инга.
В этот день она выглядела как всегда прекрасно. В чёрной мини-юбке, обнажающей длинные, стройные ноги, в лёгкой блузе, с распущенными волосами и ярко-наведёнными алой помадой губами.
— А ты… Ты что? — задала волнующий вопрос Лиля.
— А я что… Пусть идёт, скатертью дорога. — слегка равнодушно ответила Инга, затянувшись сигаретой.
— Но как?
— Ну а что… Это ты у нас вечно ждущая чего-то женщина. А я нет. Чего ты ждёшь… Непонятно.
— Любви и счастья с любимым человеком, наверное. — пожала плечами Пантелеева, пока умалчивая о том, что собралась уйти от Глеба.
Боялась, что может не хватить сил, а уже расскажет о своём решении подруге.
— Хм… — Инга усмехнулась. — Смешная ты. Сказала же Ядвига, что ты с ним на краю пропасти окажешься. Туда и идёшь…
— Дура твоя Ядвига! — возмутилась Лиля.
— Кто здесь дура — очевидно, прости. Лилька, я ж за тебя переживаю. Жизнь могла бы совсем иначе прожить. Аким, вон, готов в ногах у тебя лежать, а ты хоронишь себя…
— Гусь, я не знаю, что тебе говорить. Пытаюсь посмотреть со стороны, вижу, что нельзя молчать и терпеть, что веду себя как полная идиотка. А потом слушаю сердце и понимаю, что несмотря на его предательства, измены, люблю его. Я не знаю почему, Инга. Не хотела бы любить, предпочла бы не знать… Но уже поздно. Тогда, в больнице, сидела рядом с ним, не знала, когда придёт в себя и придёт ли, и понимала, что страшнее ничего не будет, если Глеба не станет вдруг.