— Да уж, ничего лестного о нём сказать не могу. — произнесла Инга и залила чай. — Пойду, посмотрю как там Лиля и вернусь.
Пантелеева спала, успокоившись. Шатенка проверила, каков уровень температуры у подруги, поняв, что он стабилен, вновь промокнула её лицо и ушла обратно.
Когда Инга вернулась, то застала Краснова около раковины, моющего посуду. Она так и застыла в дверях, не веря своим глазам.
— Вы посуду что ли моете?
— Нельзя? — усмехнулся он, даже не повернувшись.
— Да нет… Просто неожиданно.
— Я смотрю, у Вас посудомойка сломалась. Почему бы не помочь, я же могу.
— Вообще то Вы гость. — Стриженова села за стол и подперев лицо рукой смотрела на мужчину, который мыл посуду в её доме, решив облегчить ей эту участь.
— Ну и что? Руки есть? Есть. Не облезу. А Вы и так устали за сегодня. — аргументировал Аким.
— Аким, а что мы всё на Вы, да на Вы, кажется не старики ещё, да и не случайные знакомые, получается. Может будем на ты? — вдруг предложила девушка.
— Я только «за».
— Ну да, тем более ты уже посуду в моём доме помыл.
— Точно, как после такого и на Вы. — усмехнулся мужчина и поставил перед ней заварившийся чай.
Инга улыбнулась, ощущая, что между ними установилась какая-то связь. Да и вообще этот мужчина вдруг открылся ей с новой стороны, с такой, которую не было видно раньше. Перед ей как будто сидел совсем другой Аким. И, почему то, ему хотелось доверять и говорить вот так, сидя на кухне, хоть пол ночи.
— А ты… — Краснов запнулся на полуслове. — Развелась с мужем?
Шатенка взяла сигарету и собралась закурить.
— Могу? — уточнила у него.
Мужчина кивнул.
— Да, развелась. Мужу я и не нужна то была особо. Статус, ширма красивая. Только семья это другое.
— Мне казалось, у вас хорошая семья была. Красивой парой были.
— Красивой… Со стороны. Фасад может быть любым. Но семейное счастье… Мне не ведомо.
— Мне казалось, ты такая… Цельная, целеустремлённая, волевая, уверенная в себе, любые сложности по плечу. Ещё и красивая. Такой красавице все двери должны открываться сами. — пожал плечами бизнесмен.
— Это только в сказках красавицам и отличницам во всём везёт, и как чёрт из табакерки появляется, по первому свистку, принц, который любит до гробовой доски. — горько усмехнулась Инга. — А в жизни они бывают несчастными ничуть не меньше серых мышек, глуповатых блондинок или просто обычных, ничем не отличившихся женщин. Просто редко об этом рассказывают. — она затушила сигарету.
— Ты считаешь себя несчастной? — проницательно посмотрев на шатенку, спросил Аким.
— Каждый хоть раз в жизни считает себя несчастным. И никакие самоубеждения, что есть крыша над головой, руки-ноги-голова, живы близкие… Не помогают. — Стриженова будто ком проглотила, стоящий в горле.
Мужчина смотрел на неё и не верил своим глазам. По его несгибаемому убеждению, такие потрясающе красивые женщины должны быть неприменно счастливы всегда, уверены в себе и радоваться каждой минуте жизни. Впервые он видел Ингу другой: будто беззащитной, откровенной, впервые поймал то самое, неуловимое, в её взгляде — печаль, грусть, немного боли, впервые понял, насколько она сильная.
— Лильке очень повезло, что у неё есть ты.
— Чем же ей так повезло? — удивился Аким.
— Ты её любишь. По-настоящему. Ничего не требуя взамен. Сейчас это такая же большая редкость, как настоящая дружба.
— А ты любишь кого-нибудь?
— Любила. Меня не любили. Всем всегда была нужна красивая картинка, идеальная женщина с обложки. Я только после измены мужа поняла, что никто и никогда меня не любил. Наверное, кроме отца. Головы сворачивали, девушек и жён своих бросить готовы были, серенады под окном пели, миллион алых роз под ноги грозились бросить… А вот чтобы любить… — она пожала плечами. — Не любили. Марк работу свою любил, статус свой, деньги — свои и моего отца, любил восхищение, которое вызывало это всё и я своим видом. А вот чтобы как-то поговорить по душам, позаботиться в мелочах, дать чувство защищённости, нужности, опоры… Не было такого. Любовь, она, ведь, на поступках строится, а не на громких возгласах.
— Я и не знаю, что сказать… — пробормотал Аким.
Он был поражён тем, что открылось ему. Совсем иная Инга. Женщина, которую хотелось поддержать, утешить, помочь ей. Только знал, что всё это Стриженовой не нужно. Таким, как она, не жалость была нужна, совсем нет. Другое чувство.
— Да что тут говорить. — грустно улыбнулась Инга. — Мы же так, просто, о жизни беседуем.
Повисла пауза. Спустя минуту, шатенка, поднявшись, сказала:
— Пойду Лильку проверю. А то мы с тобой совсем про пациентку нашу забыли за разговорами.
— Постой. — прервал её Аким. — Ты, давай, иди спать. А я посижу с Лилей.
— Ты устал не меньше моего и завтра рабочий день… — попробовала отказаться девушка.
— Ничего, разберёмся. Мне не в первой ночью не спать. А тебе красоту свою поберечь надо. Отдыхай. — настоял на своём мужчина.
Стриженовой не хватило сил сопротивляться. Ей понравилась такая мягкая, ненавязчивая, будто совсем естественная забота. Так заботился только Родион Сергеевич, а теперь и он был далеко и Инга отвыкла от такого.
На следующий день, девушка проснулась от звуков, доносящихся с её кухни. Она глянула на часы: 8.00. Когда последний раз так крепко и долго спала в бесконечной череде стрессов, скандалов с мужем, беготни по галереям, шатенка не помнила. Однако, в её голове всплыли события вчерашнего дня и тут же вскочив с кровати, девушка устремилась на кухню.
Но, уже там, в дверях, резко затормозила. Аким стоял у плиты и что-то готовил. Очевидно, завтрак.
— Доброе утро! — мельком повернув голову в её сторону и обратно, поприветствовал он.
— Доброе… — опешила девушка и пройдя, села за стол.
— Как спалось? — осведомился мужчина так, будто бы у них только случилась ночь полная романтики и любви.
— Как никогда крепко. Как Лилька?
— Температурила. Ночью стала под 40 выдавать, сбивал как мог, но утром вызвал врача знакомого. Приезжал, посмотрел её, рекомендовал по скорой в больницу отправить, но если уж совсем не хочется, дал совет как и чем лечить. Сейчас она спит. — отчитался он.
— Ты, получается, всю ночь на ногах, ещё и завтрак готовишь? — поразилась Инга.
— Кушать хочется всегда. — усмехнулся Краснов. — А у тебя в холодильнике не густо. Но ты тоже завтракать захотела бы. Так что давай, умывайся и будем сырники пробовать. Вчера ты меня кормила, сегодня я тебя.
Они позавтракали, Стриженова с изумлением заметила, что сырники, которые приготовил её гость, действительно очень вкусны. После этого Аким передал ей все рекомендации врача, лекарства для Лили и уехал.
Ради подруги Инга решила взять отпуск и лечить её сама. Ближе к полудню раздался звонок в дверь.
Шатенка открыла. На этот раз, на пороге стоял Глеб.
— Что тебе надо? — девушка перекрыла вход в квартиру, как накануне вечером Акиму.
— Лилька у тебя, я знаю. Впусти, мне надо с ней поговорить. — и он попытался войти, но Инга не дала этого сделать.
— Ах, поговорить… И о чём же?
— Хочу обсудить всё, принять решение. — пояснил Пантелеев, вновь попытавшись попасть внутрь.
— Решение уже принято. Будет развод. И милуйся со своей Нелли, хоть замилуйся. А Лильку в покое оставь. — она отстранила его от порога.
— Это кем решение принято? Тобой? — взревел мужчина. — Так я не с тобой разговаривать буду, а со своей законной, пока что, женой! — он поднял указательный палец.
— Ты пальцем то не труси тут! Лилька больна, она всю ночь с температурой под сорок лежит. Сейчас спит, слабая совсем. Не пущу!
— Не имеешь права!
— О правах решил поговорить? Так я тебе расскажу сейчас живо на что супруг имеет право в законном браке, а на что нет! Читать проповеди, мой милый, может только тот, кто не нарушал заповедей! А здесь моя территория и моя жилплощадь. Мне решать, кто сюда войдёт, а кто полетит на все четыре стороны! Выздоровит Лилька, подаст на развод, вот тогда и будешь переговорный процесс вести.