— Да. — тихо подтвердила Лиля и опустила глаза.
— То есть за какого-то мужика ты не устала бороться, а жить… — начала кричать Стриженова, но Аким, всё это время молча наблюдавший за диалогом девушек, остановил её.
— Лиль, я понимаю тебя. — произнёс мужчина. — Ты очень долгое время терпела ради любви, пыталась сохранить ваш с Глебом брак и была ему предана, ты устала за это время, тем более, что всё закончилось вот так… Мы все бы устали, будь на твоём месте. Бороться, верить, прощать, надеяться, любить… — он встал и пересел к Пантелеевой, приобняв её за плечи. — Но ты пойми, Лилька, ты потеряла в той борьбе главное: себя. Так почему бы сейчас тебе не попытаться бросить последние силы, они ведь всегда какие-то остаются, на борьбу за себя и за возвращение к себе? Ты нам всем очень нужна. Как бы ни было страшно или сложно, мы тебе поможем и со всем справимся вместе. Ты для нас с Гусенькой, — Краснов посмотрел на Ингу. — самый важный человек, для Родиона Сергеевича тоже как вторая дочка. Ты не одна, Лилечка. Мы справимся. Тебе надо себя спасти. Надо. Слышишь?
Лиля заплакала, понимая, что он прав, но ощущая дикий страх за будущее, а Аким обнял её. Стриженова закурила, переживая за подругу, хоть и понимала, что теперь она согласится на лечение. Её любимый мужчина, как никто сумел подобрать правильные слова и убедить ими неверящую уже ни во что Пантелееву.
На следующий день Лиля с Ингой пошли в клинику, где девушке поставили диагноз.
Илья Тимурович, врач, объявивший ей об этом, удивился, вновь увидев пациентку на приёме.
— Лилия Владимировна? Вы, признаться, тогда так быстро убежали, что я уж и не чаял вас увидеть вновь…
— Илья Тимурович, — вступила в диалог с доктором, Инга. — простите её, реакция на такие новости, сами понимаете, у всех различна. Но Лилия Владимировна готова лечиться. — они присели.
— Спасибо, я могу сама. — мягко напомнила ей Пантелеева.
— Ты уже сама сбежала один раз. — припомнила в ответ подруга.
— Девушки, — врач привлёк внимание на себя. — я рад, что Вы, Лилия Владимировна, всё-таки, вернулись и что приняли такое решение. Сейчас Вам необходимо заново пройти обследование и ряд анализов, чтобы я мог понимать, как изменилась картина Вашего заболевания за это время. Всё же, прошло три недели.
Лиля довольно быстро прошла обследование, результаты которого оказались не особенно утешительными — болезнь за прошедшее время довольно быстро и сильно прогрессировала.
В итоге, Пантелееву положили в клинику, прописав строгий постельный режим. Врачи были недовольны течением болезни, но решили, что сумеют пока справиться без операции.
*
Глеб вернулся домой после длительной командировки уставшим. Хотелось выспаться и нормально пообедать. По дороге из аэропорта он невольно представил вкусный ужин, которым его встретит Лиля, и тут же будто очнулся, вспомнив, что Златовсласка, как он её называл, давно не с ним, а ждёт развода. Вместо неё его должна была ждать Нелли, к которой всегда так тянуло. Всегда, но, почему то, не сейчас. Не согревало предвкушение встречи, не хотелось лететь в квартиру со всех ног, купить цветы, как покупал когда то нелюбимой, но отчего то нужной ему жене. Огарёва готовить не любила и не хотела, поэтому о вкусном ужине оставалось лишь мечтать. К тому же, Пантелеев не предупредил о том, что вылетел более ранним рейсом и прибудет раньше назначенного времени.
Было достаточно поздно, Глеб вошёл в квартиру, однако, вопреки ожиданиям, услышал лёгкую джазовую музыку, а затем смех Нелли, доносившийся из спальни. Пройдя туда, бизнесмен увидел неожиданно банальную картину: Огарёва лежала в постели с каким-то мужчиной, на тумбочке стояли бокалы с шампанским.
Пантелеев застыл в дверях, парочка увидела его и ожидаемо, возникла немая сцена. В конце концов он, не удержавшись, рассмеялся, а потом сурово посмотрев на Нелли сказал:
— Жду тебя на кухне, надо поговорить.
Девушка появилась через пять минут, в шёлковом халате с распущенными волосами и присела за стол.
— Ничего не хочешь объяснить? — спросил бизнесмен, стоя напротив неё и опёршись о столешницу.
— Да ты вроде сам всё понял, не маленький. — пожала плечами она.
— То есть, ты даже не отрицаешь, что изменила мне?
— А чего тут отрицать. Ты долгое время в Китае своём, я устала быть одна. Я женщина, Глеб. Мне хочется внимания, любви и ласки, а не твоей работы. Если не будешь рядом ты, будет кто-то другой.
— Ну, значит, с другим и будь счастлива. А мы расстаёмся. — жёстко произнёс в ответ Пантелеев. — Ребёнка признаю, помогать буду.
— Можешь не утруждаться, он всё равно не от тебя. — усмехнулась Нелли.
— Что ты сказала? — мужчина посмотрел на неё так, будто через секунду убьет.
— Что слышал. До тебя тогда у меня был другой. Я и сама поначалу не поняла, кто из вас отец.
— А потом прозрение настало!
— Потом мы с ним поругались, а тут ты почти готов уйти от своей этой святой женщины. Почему бы нет?
— Ты вообще нормальная? — взревел Пантелеев. — Да ты мне всю жизнь поломала! Начиная со школы! Я и любить то потом не мог, всё тебя вспоминал! Доказать сам себе пытался, что достоин женского внимания, потому и заводил романы-однодневки, бросал девушек…
— Пантелеев, я не психолог, не надо мне тут про свои подростковые травмы. Твоя жизнь, это твоя жизнь. И ты за неё в ответе. Не надо спихивать свои любовные неудачи на других. Научись нести ответственность!
— Из-за тебя я потерял Лильку, единственного человека, который меня любил!
— Из-за себя ты потерял свою Лильку, Пантелеев. Из-за себя! Если бы ты не хотел, не потерял бы! — повысила в ответ голос Огарёва. — Всё, хватит. И так затянули с прощанием. — и она покинула кухню, а чуть позже и квартиру Глеба под руку с другим мужчиной.
Прошло несколько дней.
Пантелеев не мог прийти в себя от осознания всего, что вторглось в его жизнь, что произошло. Он вдруг понял, что потерял всё. Всё самое ценное, променяв это на другое, пустое, не стоящее того. Переосмысливал все прошедшие годы, жизнь, тщательно искал смысл в прожитом, пытался определить важное, достигнутое и понимал, что этого не было. Ничего он не достиг толком. Семью и ту не создал. Точнее, мог бы, но потерял. Потерял женщину, которая всегда была на его стороне, любовь которой согревала, окрыляла, рядом с которой он ощущал себя чуть ли не всемогущим, способным свернуть горы и тогда, тогда, когда златовласое чудо было рядом, ему казалось, что жизнь насыщена, интересна, что у него всё впереди и что сделано уже ох как много. «Вот так,» — думал Глеб, — «с исчезновением всего одного человека меняется и всё восприятие того, что тебя окружает».
Мужчина не мог даже понять, как ему жить дальше и что делать, но одно понимал точно: разводиться с Лилей он не хочет. И ещё одна мысль, слабая, без особой надежды, промелькнула в его голове — может быть, можно всё вернуть.
Аким вошёл в кабинет друга, нервничая из-за проблем на очередном объекте.
— Глеб, это невозможно! Ты видел документы от поставщиков? Мы месяц ждали оборудование, а в итоге что? — Краснов раздражённо бросил на стол папку.
Глеб взглянул на документы, потом, нахмурившись, произнёс:
— Я разберусь с этим. — отложил папку в сторону и посмотрел на друга.
— Ты совсем что ли, Глеб? У нас проблемы! — возмутился тот.
— У меня к тебе вопрос такой… Ты же вроде с Ингой теперь.
— При чём тут это?
— Не кипятись. Проблемы я решу. Ты знаешь, где Лилька? Я приходил к ним, у дома стоял — она не появлялась. А Инга, ну понятное дело, держит оборону, не говорит мне. Прячет что ли подругу. — усмехнулся Пантелеев.
— Лучше бы прятала. — хмуро пробурчал Аким.
— В смысле? Что-то случилось? — насторожился Глеб.
— Нормально всё. — сухо бросил друг, помня их договорённость с Ингой ничего не говорить ему, чтобы не беспокоить Лилю, которая слабела с каждым днём.
Краснов хотел было уйти из кабинета, но Пантелеев встал и остановил его, развернув за плечо на себя.