– Чего это мне Вас бояться?– уже натурально возмутился Вован.– Не такая уж вы и страшная. Видал я и пострашнее, уж поверьте. И ничего, живут и даже из дома не стесняются выходить. Так, что Вы не переживайте. У Вас еще не самый тяжелый случай.
Веселый огонек в ее глазах погас. Она почти с грустью посмотрела на взрослого мужчину, который либо правда был полным идиотом, либо настолько вжился в эту роль, что просто не желал или не мог ни на секунду с ней расстаться.
– Всего доброго, Владимир Родионович.– Сказала она, направляясь к двери кабинета.
– И ничего я не боюсь. И могу доказать!– крикнул Вован ей вслед.
Инна Андреевна остановилась и снова с интересом посмотрела на него. Просто неподражаем! Что там еще пришло в его голову, до отказа набитую всевозможной чепухой и невообразимым вздором?
– Приглашаю Вас поужинать сегодня.– С торжественным видом изрек взрослый мужчина, не желающий повзрослеть. – Вот видите! Стал бы я Вас приглашать, если бы боялся?
Она рассмеялась. Ну, что с ним делать? Может он действительно представитель какой-то особой, редкой разновидности раздражающих и одновременно привлекательных мужчин.
– Хорошо. Заезжайте за мной в восемь в издательство.– Милостиво приняла предложение женщина вносящая дискомфорт в жизнь хозяина кабинета.
Заказав, в ожидании еды, бутылку вина, Вован уже было собрался вновь войти в образ «полного идиота», как выразилась не далее как днем его спутница, но Инна Андреевна умело взяла дело в свои руки.
– Откроете мне один секрет?– улыбаясь, на этот раз не насмешливо, а просто, как любая нормальная женщина, спросила она. От неожиданности и от того, что выглядела она просто сногсшибательно в маленьком вечернем платье, отлично подчеркивающем ее стройную фигуру, Вован потерял бдительность и не успел натянуть на лицо привычную наглую ухмылку заправского хама.
– И какой же секрет Вы хотите, что бы я Вам открыл? Надеюсь, речь не идет о секретах связанных с продажей Родины? – совсем слегка ухмыльнувшись, спросил он.
Инна Андреевна отпила из бокала, и Вован, с раздражением, почувствовал, что ему приятно смотреть на нее. Она не была красавицей, но видно как Верка Ковальская обладала какой-то притягательностью для мужчин. Вовану это совсем не нравилось. В том смысле, что если Веркины чары на него не действовали, слава богу, то Инна Андреевна одновременно и раздражала его и привлекала, и он уже не был уверен, какое из этих двух противоречивых чувств, преобладало по отношению к ней. Поэтому он счел необходимым укрепить свои позиции независимого самца и почти развязно добавил.
– Я ведь в любом случае и наврать могу. Знаете ли, я просто ужасный врун. Это я так, на всякий случай предупреждаю.
Она широко улыбнулась.
– Мне просто очень интересно узнать, кто та женщина, за которую Вы меня приняли тогда в парке. Вы выглядели по-настоящему расстроенным. Это дорогой Вам человек?
«Это не твое дело!– захотелось крикнуть Вовану.– Не суй свой длинный нос, куда тебя не просят. Великосветская леди, свысока разглядывающая любопытного идиота, встретившегося на твоем пути, от скуки или от пресыщения жизнью. Что тебе вообще нужно? Что ты прицепилась ко мне?» Но ничего этого Вован не сказал. На него в данную минуту смотрела не насмешливая великосветская леди, разглядывающая его как безмозглое, но любопытное существо. На него смотрела просто женщина. Милая и даже привлекательная. И вдруг Вован почувствовал непреодолимое желание рассказать этой почти незнакомой, чужой ему женщине о той боли, что живет внутри него. Рассказать эту историю, которая перевернула жизнь близких и дорогих ему людей и его собственную. Перевернула так, что он до сих пор не может очухаться. Так, что он не может даже фотографии смотреть и поехать повидаться с подругой, ближе которой у него только мать, но он уже слишком взрослый, для того, что бы искать утешения у матери. И неожиданно для себя самого Вован начал рассказывать. Рассказывать с самого начала, вернувшись в далекое детство. С того дня когда они только подружились с Сережкой Кречетовым. Он рассказывал долго. Им уже давно принесли еду, и она лежала перед ними, остывая на тарелках. Но ни он, ни его спутница не обращали на нее никакого внимания, хотя перед этим они оба сильно хотели есть, после долгого трудового дня. Во время, которого, они по привычке, часто встречающейся у занятых деловых людей, только слегка перекусили, тем, что нашлось в их офисах. Инна Андреевна слушала очень внимательно. Лицо ее стало печальным, и Вован был готов поклясться, что в золотисто-карих глазах дрожали слезы. Когда он закончил, они несколько минут сидели молча. И Вован почувствовал облегчение, какого не чувствовал уже почти два года, с момента, когда ему сообщили, что его друг погиб. А потом Вован решил, что пора взять себя в руки, они ведь пришли сюда, не для совместных рыданий, и сказал: