Врач улыбнулся, и слегка пожав ей руку сказал:
– Хорошо когда кто-то верит в чудеса. Будем надеяться, что Ваша вера окажется достаточно сильной. До завтра.
Дома Вера ответила на вопросы мальчиков, по поводу того, как там дядя Филимон. Сыновья видели, что мама расстроена и ужасно уставшая, и после того как она описала состояние больного они оставили ее в покое. Вера, не раздеваясь, легла в кровать и провалилась в глубокий крепкий сон без сновидений. Утром, проснувшись, она первым делом вспомнила о Филимоне. Вера села в кровати. Наряду с испытываемым ей беспокойством за жизнь друга, она ощутила удивление. Впервые за последнее время, проснувшись, она не ощутила привычной боли и разочарования. Боль потери, ставшая неотъемлемой ее частью, сегодня отошла куда-то на задний план. Ее заменили тревога и волнение за жизнь того, кто пока еще здесь. Вера не верила в бога, но сейчас она обратилась, сама не зная к кому, к кому-то или к чему-то, кто все же, может быть есть где-то там, наверху: «Прошу тебя, не дай ему умереть! Пожалуйста, подари ему еще одно чудо!».
В госпитале все было по-прежнему. Филимон был без сознания. Вера сидела на краешке кровати, держа его за руку. Один раз она тихонько погладила потемневшую от загара колючую щеку, чувствуя под пальцами его тепло. Филимон не слышал ее. Но она надеялась, что где-то там, где сейчас пребывает его сознание, он все равно чувствует, что она здесь. Что он нужен ей, что она сделает все, что бы он остался.
Филимон пришел в себя только на четвертый день. Поняв, что это она сидит напротив него, он улыбнулся. Его пальцы дрогнули в ее руке, слегка сжимая ее.
– Привет!– сказала Вера, радостно улыбаясь ему той улыбкой, о которой он всегда мечтал. В глазах ее стояли слезы.– Ты меня напугал.
Она осторожно провела рукой по его светлым, выгоревшим на солнце волосам. Это был очень счастливый момент. Филимон почувствовал, что пусть ненадолго, но он получил то, о чем мечтал. Что будет потом неважно. Стоило почти умереть, что бы сейчас эта маленькая рука прикоснулась к нему, что бы эти глаза, с дрожащими в них, готовыми выкатиться наружу слезинками, смотрели на него с нежностью и теплотой.
Она приезжала почти каждый день. Сидела рядом с ним. Рассказывала про Сеню с Алешей, про Вована. О своей новой работе, вспоминала разные смешные истории. Филимону запретили разговаривать, и он молча слушал ее, любовался ей, смотрел, что бы насмотреться «на потом, на будущее», когда ее уже не будет рядом. Когда он покинет эту палату и ее больше не будет в его жизни.
Вера чувствовала, как с каждым днем ее боль понемногу уходит. Рана в ее душе, все еще продолжающая болеть, потихоньку затягивается. Шрам останется, он никогда не заживет окончательно, но она уже может дышать, все глубже и глубже. Воздух проходит в легкие, почти, как и прежде. Как-будто она и сама выздоравливает вместе с лежащим на больничной кровати Филимоном. Час за часом, день за днем. Медленно, но выздоравливает. Возвращается к жизни.
Он ни разу за все время ни словом, ни взглядом не напоминал о своих чувствах к ней, не дал понять, что твориться у него внутри. Но теперь, зная его тайну, она безошибочно видела во взгляде его голубых глаз обращенных на нее, запрятанное глубоко-глубоко то сильное чувство, которое он испытывает. Она просто знала, что он любит. И ее застывшая душа оттаивала каждый раз, когда она входила в палату и видела этот взгляд. И все чаще у нее появлялась мысль, что может быть они смогут спасти друг друга от этой не проходящей боли, смогут согреть друг друга своим теплом. Подарить надежду друг другу. Ведь если она осталась жить, когда казалось, что ее мир рухнул и все кончено, значит, есть шанс, что все еще может быть. Ее разбитое сердце с каждым днем начинало биться в груди все сильней и сильней, возвращая ее к жизни. Как на изуродованной взрывом земле постепенно, со временем, начинает прорастать трава и цветы. И затем, спустя несколько лет, уже остается только углубление, тоже поросшее травой и цветами и только по этому углублению можно догадаться, что когда-то здесь произошло, что-то страшное, что земля была разорвана снарядом, и казалось, что след останется навсегда и никогда не заживет, и эта земля так и останется мертвой. Все проходит. Время лечит, особенно если есть лекарство способное помочь исцелению.
Они не говорили о будущем. Они вообще не говорили «о них двоих». И Вера не особо задумывалась, что их ждет дальше. Это не важно. Они есть. И они живы и есть надежда. А все остальное не имеет значения. По крайней мере, сейчас.
Декабрь 2013г.