Капитан Малевский до сих пор с содроганием вспоминал, как ему приказали перед началом операции по подавлению финской батареи вывести свой эсминец в качестве приманки. Вместе с двумя другими эсминцами, рискуя быть потопленным десятидюймовками финнов, он вывел корабль к вражеской батарее на прямую видимость и долго маневрировал там на виду у неприятеля, вызывая огонь на себя, ради того, чтобы начальство на линкоре смогло засечь выстрелы финских орудий. Финны выстрелили несколько раз по эсминцу, но снаряды ложились далеко от него. Попаданий вражеская батарея не добилась, а корабли, к счастью, остались целыми и невредимыми.
Но, даже после проведения рискованной разведки боем с приманками в виде эсминцев, у командования линкоров оставалось весьма смутное представление о расположении орудий той береговой батареи, которую линкор обстреливал. Точные координаты выявлены не были. Потому пришлось стрелять «на глазок», почти вслепую, по площадям. В итоге получилось, что двенадцатидюймовки линкоров выпустили больше четырех сотен снарядов, а точно попасть и уничтожить, или хотя бы серьезно разрушить вражескую батарею, так и не смогли. Орудия линкоров оказались плохо пристрелянными, наводчики сработали неудовлетворительно, а морская разведка не смогла заранее достать точные координаты расположения финских орудий, не говоря уже о том, чтобы высадить на вражеский берег группу диверсантов-корректировщиков артиллерийского огня линкоров.
Боевые действия той недавней войны показали многие недоработки в подготовке и комплектовании флотских соединений. Быстро выяснилось, что в составе флота недостаточно тральщиков. Из-за их нехватки не проводилась разведка минных заграждений, опасных для маневрирования кораблей в водах противника. Разведка флота оказалась совершенно не подготовленной к боевым действиям и не смогла добыть даже информацию о вражеских минных заграждениях. По этой причине крейсер «Киров» чуть не погиб, когда едва не налетел на вражескую мину и чудом обошел ее всего в нескольких метрах от своего корпуса.
У флота не имелось и специализированных кораблей, предназначенных для высадки десантов. При взятии финских островов приходилось высаживать бойцов на берег на шлюпках, а технику с кораблей грузить стрелами бортовых кранов на плоты, спешно сделанные чуть ли не из подручных средств.
В ходе «Зимней войны» выяснились и недостатки противовоздушной обороны флота. Скорострельных зенитных пушек на кораблях имелось явно недостаточно, а пулеметные установки не обеспечивали необходимую плотность огня. Да и их тоже не хватало. Но самое ужасно было в другом. Зенитные расчеты оказались плохо подготовленными. Корабельные зенитчики даже не различали силуэты самолетов в воздухе. Они не могли понять, какие летят самолеты, где свои, а где вражеские. В декабре зенитчики эсминца «Сметливый» сбили собственный самолет.
Выяснилось и другое безобразие, связанное с воздушной войной. Оказалось, что и летчики авиации Балтийского флота не изучили силуэты кораблей. И не отличали сверху свои корабли от кораблей противника! Вот и получилось, что в конце ноября в районе острова Сейскари самолет Балтфлота атаковал свои эсминцы, а эсминцы тоже решили, что их атакует противник и начали стрелять из зениток. Еще имели место случаи, когда истребители ошибочно атаковали свои же бомбардировщики.
А сами бомбардировщики всю войну охотились за финскими броненосцами береговой обороны с названиями «Вяйнямяйнен» и «Ильмаринен». Самолеты вылетали большими группами на поиски этих крупных кораблей, но никак не могли их найти, а когда находили, то бросали бомбы мимо. Сбросив за время войны на финские броненосцы больше двух сотен бомб, советские бомбардировщики так и не добились попаданий. Всего авиация флота потеряла в той недавней войне восемь десятков самолетов. И это при том, что в воздушных боях и от огня средств ПВО противника погибли только двадцать пять самолетов, а все остальные разбились из-за плохой подготовки экипажей при взлете и посадке, по причине неисправностей и «дружественного огня».
Похоже, учесть просчеты финской компании и устранить недостатки до начала войны с Германией флотские начальники не собирались. Такой вывод делал для себя Сергей Платонович Малевский. А то, что война скоро начнется, он даже не сомневался. Но вслух капитан эсминца не говорил ничего, тем более, никогда и ни с кем не обсуждал ни начальство, ни приказы. Он был молчалив. Репутация замкнутого в себе нелюдимого буки спасала его и от репрессий, и просто от недоброжелателей.