Их филиалы расположились во всех странах мира, ну а главный штаб, конечно, переехал поближе к бюро. Частые налёты стали главной головной болью для всех. Однако идти против мафии в разы сложнее, чем против иксидов. Они были настолько отбитыми на голову, что нападали даже при открытии врат, полностью наплевав на монстров, которые могли разрушить весь мир.
Но я знал их лучше, чем кто-либо. Ради того, чтобы заполучить камни и попытаться внедрить их в своих людей, наплевав на то, что процент вероятности того, что камень не приживётся, высок, они готовы пойти на всё. Тем более, что их глава…
— Ранцев… — невольно слетело с моих уст.
Да, да. В этом мире главой был именно тот, кому я перерезал горло во время сна, чтобы занять его место. Сумасшедший старик, которому плевать на то, что будет с миром. Ему даже на своих людей было всё равно. Он смог достичь места главы только за счёт того, что мог вселять страх в людей, благодаря своей способности. Какой? Никто не знал. Те, кто столкнулись с ней хоть раз, уже не могли говорить.
Уж не знаю, как в этом мире, но в моё время, мафия даже пыталась устроить революцию, чтобы сместить его с должности. Однако верные эсперы Ранцева сразу пресекли полномасштабную битву. Тогда полегло много людей. Весь город был завален трупами, а на улицах долго стоял затхлый запах крови. Ужасающее зрелище, после которого люди ещё несколько дней не могли выйти из своих домов, пока местные власти не расчистили территорию.
Именно в тот момент, я и решил действовать. Я смог достичь поста правой руки главы. Так и подобрался к нему настолько близко, что этот обезумевший старикан подпускал к себе только меня. Это и стало его главной ошибкой. И если он до сих пор является главой мафии, значит, в этом мире не нашлось ещё такого человека, как я. А значит…
— Меня, правда, не существовало в этой Вселенной, — тихо подметил я.
Обидно ли мне было? Да нет, не очень. Ведь моя жизнь теперь начинается с нового тела. Так даже с какой-то стороны интереснее. Насколько я смогу прожить эту жизнь так, чтобы она отличалась от предыдущей.
“Если в этом мире нет различий, то лучше выбрать светлую сторону”, — пронеслась основная мысль моего друга в голове. Да, так, наверное, даже интереснее. Ведь чем темнее дорога, по которой ты идёшь, тем безумнее ты становишься. Слепота затмевает разум. И если раньше я этого не замечал, то теперь, вспоминая бывшего главу мафии, видел это более отчётливее.
— Интересно, а Владимир тоже не существует в этом мире? — невольно задал я вопрос в пустоту.
Хотелось бы снова встретится со своим погибшим другом. Правда, если бы он был жив в этой реальности, то уверен, что стал бы каким-нибудь писателем. Он всегда стремился к более спокойной жизни. Только вот его способность не позволяла ему этого. Наверное, она и стала основной причиной его гибели. Слишком уж он хотел достичь идеала, был правильным.
Если бы я тогда смог его остановить, то, возможно, всё обернулось иначе. Но его жажда остановить сектантов, которые по его видениям, могли стать причиной катастрофы для мира, была просто неутолима. Поэтому что бы я не говорил ему тогда, он не мог остановиться.
— Братик! — вывел меня девичий голос из смутных воспоминаний о прошлом. — Ты что тут делаешь?
Я обернулся назад и столкнулся с большими голубыми глазами Екатерины, которая с интересом рассматривала меня. А потом девочка удивлённо посмотрела на робота-хронографа и сморщилась.
— Фу! — фыркнула она. — Ненавижу новости.
После каждой её такой фразы у меня начал всё чаще волновать один вопрос: а есть ли здесь вообще то, что она любит? Всё на что она бы не наткнулась, всё ей не нравится. Нет, ну в силу её возраста, понять, конечно, можно. Но её детская любознательность была выражена как-то не так.
На её слова я лишь вздохнул и снова перевёл взгляд на робота.
— Решил просто посмотреть, что в мире творится, — пояснил я. — Вот и всё.
— Братик, ты такой умный, — снова заявила Катя, натянув широкую улыбку. — Пошли играть?
— Прости, давай в другой раз, — направившись в свою комнату, ответил я.
— Фу! — недовольно начала канючить девочка. — Ты вредный! Ну, давай поиграем!
Понимая, что теперь я уже вряд ли отвяжусь от её стонов и надоедливых стенаний о том, как она хочет поиграть с “любимым и дорогим братиком”, я глубоко вздохнул. Потом, обернувшись в её сторону, заметил, как глаза девочки уже становились стеклянными, а губы дрожали. Вот-вот, и она заноет.