- Вот и расцвела заледеневшая роза… - Прошептала она и закрыла глаза своему мертвому другу.
Штурмовая группа послушников Пресветлого зачищала здание изнутри, группа поддержки нейтрализовала прячущихся в округе боевиков Вельского. Ни в Храме, ни в его округе не осталось ни одного приспешника Мрака.
Глава 30. Когда пушки молчат
Эсперанца сидела на полу Храма Тьмы, прислонившись спиной к стене и невидяще смотрела в пустоту. Послушники Пресветлого и боевики Ворачека уводили пленников и выносили трупы демонов и генетически измененных. Однако совершенно потерянная девушка не замечала никого и ничего вокруг. Пустота и боль поселились в душе от потери того, кого она знала и по-своему любила. Рэм пытался как-то растормошить ее, заставить выйти из того кокона, в который она сама себя загнала.
Вспоминала как она впервые увидела Даниэля и как он ей не понравился. Вспоминала его непредсказуемый поступок на совете, который перевернул всю ее жизнь и изменил будущее двух соседних миров. Острая невыносимая боль пронзила ее сердце, когда перед глазами встала их дорога к Оракулу. Боль, которая осталась тянущим сосущим чувством необратимой потери. Дан был непростым демоном с удивительно чистой и светлой душой. Демоном, проданным еще до рождения своей семьей проклятому психопату, готовому разрушить привычный мир, лишенным будущего, любви, детей и спокойной жизни. Прекрасным другом, надежным и верным товарищем.
Слез не было. Она не плакала. Все переживания оставались внутри и Эсперанце не было нужды горевать прилюдно. Девушка знала, что пока она не сможет оплакать и попрощаться с Даном, то не сможет вернуться в окружающий мир. И только поэтому она позволила себе замкнуться в своих страданиях и оттолкнуть сопереживание и помощь близких.
Свет подошел к Храму Тьмы и увидел суетящихся служителей своего культа и Ворачека, стоящего у тела Даниэля.
- Эсперанца внутри? – Коснулся Свет ладонью локтя Влада.
Тот в ответ смог только кивнуть. Горло перехватило и все слова застряли внутри, не находя выхода наружу.
- Жива? – Продолжал допрос Свет.
И вновь получил утвердительный кивок в ответ.
- Рэм?
Ворачак махнул рукой в сторону входа в Храм.
Свет не торопясь направился к черной мраморной лестнице со следами недавнего штурма. Стараясь не измазать в крови и гранитной крошке свои светлые замшевые туфли, он пробирался внутрь. Окинув помещение взглядом, он оценил масштаб разрушений. Разбитые стены, блестящий пол покрытый следами крови, грязью и щербинами. Тел уже не было, однако запах смети витал вокруг.
У стены, оперевшись спиной и откинув голову назад, сидела девушка. Одна нога ее была согнута в колене и служила опорой для поникшей руки, вторая выпрямленная покоилась на единственном вычищенном месте черного пола. Бледное лицо без мимики и лихорадочно блестящие невидящие глаза совершенно не реагировали на стоящего рядом с ней парня.
Свет подошел к нему и аккуратно коснулся мускулистого плеча под серой футболкой.
- Привет, сын. Давно она так?
- Четвертый час.
- И никакой реакции? – Свет присел перед девушкой и заметил, что ее одежда на груди промокла. Он нахмурился и ткнул пальцем. – А это что? Ее рвет?
- Нет. Я напоить водой пытался. – Смутился Рэм и опустился рядом с отцом, присев на корточки. – Я тут вот что подумал… Не буду никакого ритуала проводить. Посмотри на нее. Она же в ступоре. Настолько ее вышибла смерть Даниэля. Кто я для нее, если она такая из-за другого? Не могу я, отец.
Бог встал и посмотрел на несчастного парня сверху вниз. Отметил и тоску в глазах сына, и страх потерять любимую, и нежелание причинить боль самому дорогому человеку.
- Рэмбранд, сын, ты сейчас загоняешь себя в угол. Девочка действительно в шоке. И вывести ее оттуда непросто, но возможно. Даже не возможно. А необходимо. Ты почему решил, что она тебя не любит? Из-за того, что она в таком состоянии? Так ты сперва выведи ее из него, а потом и узнавай, любит или нет. Хотя я уверен, что любит. Как и ты ее. И еще… Не забывай о том, что от ее инициации зависят судьбы многих. – Тяжелая рука Бога этого мира легла на затылок сына, взъерошила волосы. – Я прикажу все подготовить к ритуалу. А ты решай сам, сынок.
Свет вышел из Храма и направился к Старшему послушников. Тот, заметив приближение божества склонился в почтительном поклоне.
- Алтарную вымойте, огородите алтарь ширмами какими-нибудь. И потом все вон из Храма. Встать по периметру и никого внутрь не пускать.
- Будет сделано. – Мужчина выпрямился и быстро отдал указания подчиненным. В разные стороны разбежались послушники, выполняя приказ начальства и уже через час алтарная сверкала чисто вымытым черным полом, а вокруг алтаря стоял летний павильон зеленого цвета с распущенными стенками и без крыши. Все было готово. И все стоящие на улице ждали решения Рэма.
Ворачек подошел к внешне абсолютно спокойному Свету:
- Справится?
- Теперь не знаю. Она слишком тяжело отреагировала на смерть демона.
- Он должен был стать ее суженым, до того как его отец отдал Мраку.
Свет поморщился.
- Знаю. Но сейчас все иначе. И она не его. Я же видел тот свет, который возникал в ее душе, когда она была с моим сыном, просто смотрела на него. Даже с ограниченными эмоциями. Даже заблокированной сутью.
- Остается только ждать.
И они молча ждали. На горизонте небо окрасилось в оранжевый с желтыми сполохами цвет. Занимался новый день. Напряжение все нарастало.
********
Рэм сидел рядом с безразличной ко всему девушкой и глотал слезы, стараясь не размякнуть и не дать себе распуститься. Оказалось, что это очень страшно и больно видеть, как страдает, убивая себя морально и физически, любимый, родной человек, как он сдается и отказывается жить. Ангел ласково коснулся ладонью щеки девушки, стер почти невидимую полоску грязи.
- Маленькая, хорошая моя. – Рэм сел рядом и притянул к себе девушку, уложив ее голову себе на грудь. – Эспера, девочка, вернись ко мне. Ты мне очень нужна. Мне плохо без тебя, малышка. Возвращайся. Улыбайся, плачь, ругайся, да хоть дерись. Только не молчи. Не отстраняйся от меня. Это очень больно, когда ты такая холодная. Ты же моя радость, мое счастье. Ты – мой лучик солнца!
Он посмотрел на лицо девушки и не увидел реакции на свои слова. Откинул голову на стену, прикрыл глаза и продолжил:
- Когда все закончится, мы поедем на море. Теплая пахнущая йодом и водорослями вода, песок, пальмы и никого на много километров вокруг, только ты и я. Будем купаться, загорать, есть экзотические фрукты, встречать рассвет и провожать закат, смотреть на звезды.
Под его рукой девушка шевельнулась и он чуть не захлебнулся нахлынувшим на него ощущением счастья, но боясь спугнуть, Рэм продолжил говорить дальше.
- А потом мы поедем в Италию. Ты же хочешь побывать в Риме, малышка? Мы обязательно погуляем по его улочкам, попробуем сфольятеллу, выпьем по бокалу санджовезе… Ты когда-нибудь пробовала санджовезе? Нет? О! Ты обязательно должна это попробовать. Оно пахнет ежевикой, смородиной и немного сливой. Оно пахнет летом, малышка. Ты же будешь со мной летом? И осенью… И зимой…
Он целовал ее волосы, зарывался в них носом, вдыхал ее аромат и ронял слезы душой.
- Ты очень нужна мне, девочка. Я так люблю тебя!
- И я тебя… - Услышал он тихий голос девушки, отодвинул ее от себя и взглянул в ее глаза.
- И я хочу с тобой в Австралию. Это глупо да? – Улыбнулась она сквозь слезы.
- Нет, милая. Не глупо. Это замечательно.
Рэм склонился к ее губам и осторожно, опасаясь напугать и оттолкнуть, слегка коснулся их своими губами. Не почувствовав неприятия, Рэм сделал поцелуй смелее и пробежался языком по губам, ласково обнял ее губы своими и постарался показать всю свою любовь, нежность, потребность в ней. Его сердце замело на мгновение, когда она ответила на его прикосновения. Внутри разгоралось солнечное пушистое тепло, выплеснувшееся наружу потоком мягких касаний к ее волосам, шее, плечам.