Приблизившись, мы поняли причину их мнимого героизма: они сцепились рогами и не могли распутаться.
Враждебные действия давно прекратились, должно быть, с той минуты, как старики в последний раз сшиблись рогами. Сейчас, опустив головы, они стояли друг против друга, напуганные и посрамленные. Наверно, они раскаивались в своем безумии.
Оленьи рога эластичны. Они искривились от страшного удара и сейчас, как причудливое дерево, возвышались над склоненными головами врагов.
Послав Генри домой за Куджо, я приказал захватить пилу и вернуться с повозкой, чтобы погрузить на нее убитого оленя. Кроме того, Генри должен был привезти веревок, чтобы стреножить двух пленников.
Когда он удалился, я начал свежевать убитого оленя, оставив в покое его уцелевших товарищей.
Старики явно смущались своей беспомощностью. Они бы, несомненно, погибли, если бы мы их покинули на произвол судьбы. Не появись в роковую минуту люди, соперники пали бы жертвой волков или других хищников; в лучшем случае они должны были околеть от голода и жажды.
Наконец приехал Куджо с пилой и веревками. Крепко связав матерых самцов, мы распутали сцепившиеся рога и разъединили злополучных бойцов. Затем мы взвалили всех трех – убитого и двух живых – на повозку и с богатой добычей вернулись домой.
37. Западня
Куджо обнес оградой оленье пастбище. Изгородь была настолько высока, что олени не могли перескочить через нее.
С одной стороны пастбище выходило на озеро. Мы пустили оленей за ограду, и, почувствовав себя на свободе, они несказанно обрадовались.
Мы мечтали заполучить самку, чтобы наши старые драчуны не скучали.
Однажды вечером, сидя у очага, мы измышляли способы ловли и строили тысячи проектов. Генри предложил пристрелить самку, окруженную телятами, чтобы завладеть ее детенышами. Мы знали, что они не покидают мать, даже убитую, и потому их легко будет поймать. Но жена моя и Франк энергично запротестовали против ненужной и отвратительной, как они выразились, жестокости.
Не знаю, какими аргументами поддержали бы они свое гуманное выступление. В последнее время Франк и его мать сделались энтомологами и немало насекомых загубили для своих коллекций, о чем свидетельствовали ящики, куда они прятали свои находки.
Почему можно безнаказанно убивать жуков и муравьев, а нельзя даже в случае нужды пристрелить оленью самку? Это по меньшей мере непоследовательно. К счастью для Франка, спор не завязался, так как Генри и я отказались от первоначального плана, но не из гуманных соображений, а потому, что нам пришлось бы слишком долго ждать, пока вырастут телята. Нам нужны не маленькие, а две взрослые самки.
– Отец, – сказал Генри. – Почему бы нам не построить загон на манер нашего оленьего парка? Мы бы сделали только один выход. Два высоких забора врезаются в глубь леса и постепенно суживаются, как ножки циркуля. Загнанные в широкие ворота олени никуда не смогут удрать. Давайте попробуем. По-моему, это отличная идея.
– Знаю, но только она невыполнима. Во-первых, нам понадобится несколько недель на одну только рубку деревьев для изгороди; во-вторых, откуда мы созовем охотников со сворами гончих и лошадьми для оленьей травли?.. Я придумал другое. Не помнишь ли, где мы видели между двумя деревьями множество следов от оленьих копыт?
– Да, да. У соленого источника.
– Отлично. Выроем между этими деревьями глубокий ров, замаскируем его листьями, травой и хворостом – и посмотрим, что из этого выйдет. Что ты возразишь на это предложение?
– Волчья западня? Это очень остроумно.
На следующее утро, захватив лопату и кирку, мы поехали с Куджо в лес. В намеченном месте мы первым долгом отметили границы рва; в длину он имел восемь футов, а в ширину граничил с обоими деревьями.
Куджо рыл землю, а я рубил мешавшие ему корни. Генри заравнивал углы и стенки рва.
Землю мы свалили на повозку и отвезли в лес, чтобы не вызвать подозрений у пугливых животных. Земля была рыхлая и податливая, и за пять часов мы справились со своей задачей. В глубину ров имел около семи футов – этого было вполне достаточно, чтобы упавшие олени не выбрались из западни.
Сверху мы накрыли ров настилом из хвороста и свежего тростника. Затем набросали листьев и сена. Покончив с этим, мы тщательно замели все следы работы и, захватив инструменты, уехали домой.
На рассвете мы отправились к западне. Еще издали, к радости своей, мы увидали, что настил измят.