Наконец опоссум приступил к действиям. Он приблизился к детенышам, игравшим в траве, и созвал их пронзительным писком. Несколько штук прыгнули в сумку, которую мать гостеприимно распахнула; двое, обмотав свои тоненькие хвосты вокруг материнского, вскарабкались на ее спину и почти потонули в густой шерсти. Двое или трое взобрались на плечи.
Забавно было смотреть, как крохотные зверьки облепили мать, ползали по ней и высовывали лукавые мордочки из сумки.
Мы думали, что самка повернет обратно со своей ношей. Не тут-то было: с необычайной ловкостью она взлезла на вяз. На первой же ветке она остановилась. По одному вытаскивая детенышей из сумки, она заставляла их обвиваться хвостами вокруг ветки, пока все не повисли на дереве головами вниз.
Внизу еще прыгали пять-шесть маленьких опоссумов. Самка спустилась за ними и втащила их на дерево. Через минуту тринадцать зверьков качались, подвешенные в ряд на ветке, и, казалось, чувствовали себя превосходно.
Это было такое комическое зрелище, что мы с Франком невольно улыбнулись при виде этих своеобразных живых подвесок. Однако мы не проронили ни слова, чтобы не спугнуть опоссума, все манеры которого нас живо интересовали.
Пристроив детенышей на нижней ветке, самка полезла наверх, обнимая дерево передними лапками, как обезьянка, и цепляясь острыми когтями. Наконец она забралась на ветку, где находилось гнездо трупиала. Самка остановилась и нащупала лапкой ветвь, словно пробуя ее крепость. Предосторожность была не излишней: вяз был одним из крупнейших экземпляров этой породы, какие только нам случалось видеть; тонкая ветка росла одиноко, и в случае падения зверьку не за что было бы зацепиться.
Однако птичьи яйца возбудили аппетит лакомого опоссума, и он осторожно пополз к гнезду. Не успел зверек добраться до своей цели, как сухая ветка затрещала под его тяжестью. Это обстоятельство, да еще крики птиц, кружившихся над его головой, заставили опоссума отступить. Затем, оглядевшись вокруг, он заметил, что ветки соседнего дуба нависают над самым гнездом. Слезть с вяза и вскарабкаться на дуб было делом одной минуты. Серебристая шкурка исчезла в густой листве, но вскоре зверек показался на дубовой ветке, простиравшейся над старым гнездом.
Обкрутившись хвостом вокруг ветки и повиснув головой вниз, самка опоссума сильно раскачалась, надеясь таким образом добраться до гнезда. Она раскрывала рот, выпускала когти, вытягивала передние лапки, но, несмотря на все усилия, не могла схватить гнезда.
Постепенно она распускала кольца хвоста, чтобы уменьшить расстояние между передними лапками и приманкой; но ничего не помогало. Мы ожидали, что она вот-вот сорвется с ветки, в охотничьем пылу позабыв об осторожности. Однако опоссум благоразумно отказался от своей затеи и, вскочив обратно на ветку, со злобным писком спустился вниз.
Злость неудачливого охотника не поддается описанию: самка ворчала, крутила головой, скалила зубы. Вскарабкавшись на вяз, где висели детеныши, она грубо побросала их на землю и сама спрыгнула вниз. В одно мгновение детеныши расположились для путешествия, спрятавшись в сумку и забравшись к матери на спину.
Опоссум важно удалялся под торжествующие крики трупиалов, праздновавших легкую победу.
Пора было нам вмешаться в дело. Мы выступили вперед, отрезав зверьку отступление.
При нашем появлении самка свернулась в клубок, так что нельзя было различить ни головы, ни лап и упала ничком, притворяясь мертвой. Некоторые детеныши последовали примеру матери. Казалось, будто в траве валяется большой клубок шерсти и пять или шесть маленьких.
Хитрость бедной самки не удалась: она недооценила наших умственных способностей. Уколотая острием стрелы, она зашевелилась, вскочила на задние лапки и попробовала кусаться. Но сопротивление было сломлено. В один миг мы обуздали опоссума. Надев на него намордник, мы привязали его к дереву, решив на обратном пути забрать домой все семейство.
39. Мокассиновая змея и пекари
Мы вернулись к дубу, чтобы продолжать сбор мха. Весело обсуждали мы забавную сцену, которую нам довелось подсмотреть. Франк радовался, что благодаря опоссуму нашел гнездо иволги балтиморской. Для его коллекции не хватало именно этих птиц, и он собирался завладеть птенцами, как только они вылупятся из яиц. Но вдруг птицы, совершенно успокоившиеся после поражения опоссума, снова разволновались; на этот раз крики их звучали еще тревожнее.