В первый период этой кампании мы добыли на две тысячи пятьсот фунтов стерлингов мехов и фунтов на триста кастореума. На второй год добыча удвоилась. Тогда-то мы построили новый бревенчатый дом, в котором живем и сейчас. Старый дом мы обратили в склад для хранения и сушки мехов.
Третий год и два следующих оказались не менее доходными. В складе нашем хранится на десятки тысяч фунтов стерлингов доброкачественного товара. Живых бобров я расцениваю в пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, а вместе с пушниной и побочными продуктами все наше состояние выражается в сорока тысячах фунтов.
Итак, друзья мои, пророчество жены оправдалось: мы разбогатели в пустыне.
По мере накопления ценных товаров нас начал преследовать неотвязный вопрос: когда и каким образом мы доставим их на рынок?
Вопрос был чрезвычайно трудный. Ведь лишенные сбыта меха теряли для нас всякую ценность; мы могли извлечь из них не больше пользы, чем путник, умирающий от голода в пустыне из золотого самородка. Между тем, несмотря на окружавшее нас изобилие, мы все же чувствовали себя пленниками гостеприимной котловины, а покинуть ее было так же нам невозможно, как жертвам кораблекрушения выбраться с островка, затерянного в океане. Среди прирученных нами животных не оказалось ни одного вьючного или годного для упряжи. Помпо была единственной представительницей транспорта, но бедная кобыла уже порядком состарилась. Когда мы соберемся покинуть лощину, Помпо едва ли будет в состоянии волочить ноги и уж, конечно, не вывезет фургона с целым семейством и несколькими тысячами бобровых шкурок.
Этими мыслями омрачалось наше безмятежное счастье.
Мы с Марией готовы были остаться хоть навсегда в чудесной долине, но приходилось думать о будущем детей: надо было вернуться, чтобы дать им образование. Нельзя было воспитать детей оторванными от человеческого общества. Мы не вправе были навязывать молодому поколению свой вкус к уединенной жизни на лоне природы.
Я сказал жене, что отправляюсь верхом на Помпо к пограничным селениям Новой Мексики и вернусь оттуда с мулами, лошадьми и быками. Когда эти вьючные животные отдохнут и откормятся у нас в долине, мы рискнем на переезд. Но жена и слышать не захотела даже о кратковременной разлуке.
– Кто знает, быть может, ты не вернешься? – повторяла она, зажимая мне рот.
Впрочем, вдумавшись в свой проект, я сам признал его несостоятельным. Ведь если даже мне удастся пересечь пустыню, где найду я необходимые деньги для покупки вьючных животных? Мне не на что купить быка или осла. Жители Новой Мексики рассмеются мне в лицо.
– Не спеши, – говорила жена. – Мы так счастливы здесь. Придет время, мы закончим все сборы и так же благополучно покинем эти места, как в них обосновались.
И все разговоры об отъезде жена заканчивала этими ободряющими словами.
В спокойствии и твердости жены было нечто пророческое: она глубоко доверяла не столько нашей счастливой звезде, сколько богатству и разнообразию природы, с которой нас столкнула судьба. Чутьем своим она угадывала, что в этой природе мы найдем верную союзницу.
Однажды, на четвертый год нашей жизни в долине, когда мы заговорили в тысячный раз об отъезде, к нам подбежал запыхавшийся Генри с ликующим криком:
– Два лося! Два молодых лосенка поймались в западню. Куджо сейчас привезет их: они крупные, как телята…
В этой новости не было ничего исключительного: мы уже поймали несколько лосей в первую западню, и они паслись внутри изгороди. Теперь, правда, были пойманы молодые лоси, тогда как мы приручили пожилых. Вот чем объяснялась радость Генри.
Я не сразу оценил эту удачу и довольно равнодушно пошел с Марией взглянуть на пленников.
Куджо с мальчиками уже загоняли лосенков в закут. Тут я вспомнил, что когда-то читал, будто большого американского лося можно приручить; тогда им пользуются как вьючным животным. Привыкают лоси также и к упряжи.
Вы легко поймете, друзья мои, как загорелся я при этой мысли. Неужели нам удастся запрячь лосей в повозку? Неужто лоси вывезут нас из пустыни?
Все на свете возможно. Решили сделать опыт – и добились успеха.
Куджо, как вы знаете, великолепно управлялся с быками, запряженными в плуг или в фургон. Когда молодые лоси подросли, он приспособил их к плугу и обработал с их помощью несколько акров. За зиму он приучил их перетаскивать волоком хворост. Таким образом, лоси понемногу вошли в роль быков.