Естественно, если на афише стоит имя Достоевского, зритель сразу смекает, что из громадных планов героев пьесы не выйдет ровным счетом ничего. Достоевский и в малых формах - Достоевский. Вот и «Дядюшкин сон» - это глубокий этюд о человеческих нравах, о человеческом свойстве рождать фантастические мечты из пустоты. Этой постановке всегда везло на русской сцене, поскольку в ней есть две крупные хорошие роли для артистов в возрасте - роль князя и роль Москалевой. В театре «Модернъ» их исполняют Владимир Зельдин и н.а. России Наталья Тенякова.
Когда на экраны Советского Союза вышла картина Пырьева «Свинарка и пастух» с В. Зельдиным в главной роли, моя мама была младенцем. Творческое долголетие актера (ему исполнилось 92 года!) беспримерно. Зритель ждет его появления на сцене, затаив дыхание, и зритель вознагражден сполна. С Зельдиным на современную сцену приходит старая театральная школа с отчетливой, без напряжения ясной и «вкусной» сценической речью, с отточенным и продуманным сценическим движением, с обаянием нажитого опыта. Кроме того, Зельдин всегда отличался в «легком жанре», а потому, видели бы вы, как он надевает цилиндр - щегольским, изящно-«опереточным» жестом! Но опереточная пластика отнюдь не исчерпывает содержание образа - и в нем, и во всем спектакле в целом есть отпечаток смысла.
Борис Щедрин поставил легкий, динамичный, «разговорный» спектакль. Он не загромоздил его вещами и подробностями быта - действие происходит в полукруглых расписных ширмах, с явным упором на психическое излучение актеров. Главный центр тяжести тут - Марья Александровна Москалева в блистательном исполнении Н. Теняковой. Она - источник действия, фонтан идей, двигатель интриги.
Это, конечно, женщина больших масштабов - не то полководец размера Наполеона, которого угораздило родиться женщиной в провинциальной России, не то Анна Каренина, не добравшаяся до своего поезда, а осевшая в тихом городке на много лет. Каждое мгновение своей жизни Москалева готова к бою, и каждую минуту в ее голове созидаются грандиозные планы завоеваний. Она так неистово верует в свои химеры, что они будто бы въявь воплощаются на сцене. Глаза испускают искры, голос напрягается в причудливых, извилистых интонациях, и зритель словно видит воочию ту роскошную Испанию, куда, по уверениям фантастической женщины, непременно уедет ее дочь, выйдя замуж за старого князя. И не корыстолюбие движет ею - а горячечное желание хоть в мечтах, хоть через дочь вырваться из города Мордасова, где живут одни враги и ничтожества.
То, что она сама - плоть от плоти провинциальной одури и суеты, что она сама измельчала и опошлилась, что ее гневные речи смешны, а мечты отливают романтическим идиотизмом, Москалева не чувствует, не понимает. Она увлекает своим бредом и гордую, чистосердечную дочь (Мария Орлова). Подобно многим одаренным русским людям, Москалева видит реальность, но не признает ее напрочь!
А князь Владимира Зельдина - действительно князь. У него прекрасные манеры - точнее, воспоминания о прекрасных манерах, ведь злосчастный старичок «прожился», изжил все, всю свою нарядную пустую жизнь. Видно, что этот старый потомок «Евгения Онегина» так и провел время в балах, обедах, операх и болтовне, ничем и никогда не желая осложнять «сон жизни». Единственное его волнение - паричок, скрывающий лысинку: князь очень боится, что его маленький секрет обнаружат. Но форму он держит старательно, со всей тщательностью, пытаясь скрыть огромную растерянность перед жизнью. Пустой, никчемный человечек - и все-таки не без следов благородства, которое толкает его как-то смягчить неловкую ситуацию, отшутиться, замять неприличную историю со своей мнимой женитьбой. Этот князь и простодушен и лукав, и болен и прикидывается, и глуп и очень даже догадлив. Во внешнем рисунке роли, отделанном с блистательностью французского водевиля, у Зельдина проглядывает «достоевская» непростота.
Так уж повезло дамам города Мордасова, что вместо принца на белом коне они получили дряхлого князька, выпавшего ненароком из кареты, - но дело в том, что именно такого «принца» они и заслужили. Во второй половине спектакля женское население Мордасова вываливается на сцену во главе с пьяной и жалкой «хабалкой» Карпухиной (Елена Стародуб). Разгорается сумасшедший «достоевский» скандал, и мы видим, откуда выросла и от чего хочет бежать грезящая наяву Москалева - от свинского быта, который, правда, предельно театрализован, ведь все дамы мечтают быть героинями и хоть на миг, да оказаться на авансцене. Но все пустое: жизнь корчит рожи, издеваясь над глупыми мечтами провинциалов. В дурном карнавале звенит, однако, надрывная нота - девушка Зина находит в себе силы сказать князю правду, попросить у него прощения. «Старый и малый» оказываются выше и чище окружающей пошлости и прощаются с искренней, сердечной грустью и теплотой…
Вот такой смешной и грустный Достоевский возник сегодня в театре «Модернъ», украсив его оригинальный репертуар. Этот умный, изысканный театр - один из отрадных уголков театральной Москвы - в будущем году отметит свое двадцатилетие. Создательница театра, замечательно одаренная Светлана Врагова - и сама режиссер хоть куда, и я могу смело рекомендовать зрителю ее постановки: «Катерина Ивановна» Л. Андреева, «Старый дом» А. Казанцева, «Петля» Р. Ибрагимбекова. Тем более приятно, что эта энергичная женщина, создавшая прекрасный коллектив и уникальную творческую атмосферу, начисто лишена узурпаторских настроений - она охотно приглашает в свой приветливый театр режиссеров и актеров «со стороны». В результате выигрывают все, особенно - зритель. Кадетство Капушкина 3(89) от 17 января 2008 // Татьяна Москвина Кадетство Капушкина На экраны вышла картина «1814», в которой действие происходит в 1814 г. в Царскосельском лицее, где учится среди прочих балбесов юный А.С. Пушкин. Псевдоисторические фильмы сейчас не редкость, однако даже на их фоне «1814» выделяется - той милой шаловливостью и бесконечной любовью к подрастающему поколению, которая отличает канал СТС.
ИМЕННО на СТС несколько лет с огромным успехом идет сериал «Кадетство» о подростках, обучающихся в загадочном кадетском корпусе, возникшем в эфире после выхода на экраны фильма - прародителя всех этих фантомов. А прародителем тут является без всяких оговорок «Сибирский цирюльник» Никиты Михалкова, главный прообраз гламурного фильма о воспитании юношества. Но вслед за первопроходцем всегда идет толпа. И конечно, на «1814», с его дуэлями и домашними театрами, лежит густая тень откровенного подражания Большому папе. Однако наследники, как водится, пошли куда дальше.
Неологизм «кадетство» создан из двух слов - «кадет» и «детство». И хотя на русский слух что-то в этом слове есть противное, оно мне нравится, как универсальный ключ-отмычка к новому произведению, созданному «по идее А. Роднянского». Ведь картину «1814» можно с уверенностью назвать «Кадетство Капушкина». Нельзя же в самом деле поверить титрам и решить, что довольно безликие лоботрясы, очаровательные, как маленькие котята, и не более того, действительно призваны олицетворять великих людей России - Пушкина, Дельвига, Горчакова, Пущина, Кюхельбекера. А вот если мы проделаем безобидную операцию по легкому изменению фамилий, все встанет на свои места.
Итак, в одном калицее учатся неизвестно чему юные калицеисты, вольнолюбивые проказники и плуты. Они рисуют карикатуры на императора, флиртуют с горничными и девицами легкого поведения, пьют «гогель-могель» из одной бутылки рома на десятерых, дерутся на игрушечных пока что дуэлях и время от времени говорят на французском с диким акцентом. Кадельвиг - толстенький и в очках, Какюхельбекер - долговязый и нелепый, а Капушкин, напротив, хорошенький, кучерявенький, уверенного среднего роста. (Надо заметить, вообще-то Пушкин доставил кучу проблем массовой культуре со своей негламурной внешностью. Поэтому Зураб Церетели с восточной щедростью всегда подбавлял поэту росточку в своих скульптурных композициях, а в картине «1814» он уж и совсем оформился в глазастого французистого красавца.)