Идеальный сериальный актер для меня - уникальный Андрей Руденский ("Остановка по требованию", "Клетка", "Время любить"). Это, ей-Богу, феномен какой-то. Я даже не назову ничего похожего или подобного в прошлом. Разве что немые черно-белые мелодрамы начала века, где злодей, с орхидеей в петлице, поднимал левую бровь, и было понятно, что сейчас он совершит очередную подлость. Руденский классически и не по-русски красив и вдобавок напрочь лишен того, что мы привыкли считать "темпераментом". Он едва шевелит чертами лица и произносит все неземные сериальные тексты с бесстрастием диктора. И это волшебным образом оказывается куда более убедительным, чем страсти, рвущиеся в клочья другими актерами. Сквозь замороженный абрис очередного мерзавца-красавца у Руденского вдруг проступает ирония умного и воспитанного человека, которому вкус не позволяет всерьез участвовать во всяких глупостях. Его минимализм не надоедает.
Главное в сериалах не художественность, а занимательность и мораль. Зрителя надо увлечь рассказом, но при этом зритель обязан четко понимать, кто положительный герой, а кто отрицательный, какие действия героев приводят к краху, какие к успеху, что такое хорошо и что такое плохо. С занимательностью кое-какие подвижки в отечестве есть. С моралью неважно.
Дело в том, что источник занимательности авторы сериалов, как правило, видят в одном - в убийстве. Кое-как проходит еще мошенничество. Убийцам и мошенникам, для морального баланса, надо противопоставлять настоящих героев, так сказать, рыцарей-джедаев, хранителей порядка и законности в Галактике. Но далеко не все сериальщики считают это необходимым.
По части джедаев есть некоторые удачи. Хорошо смотрелся замечательный актер мастерской Петра Фоменко Юрий Степанов ("Гражданин начальник"), сыгравший сугубо положительного героя непафосно и обаятельно, на контрасте своей приятной внешности очеловеченного Винни-Пуха и жесткой светлой воли настоящего борца и работника. И действительной победой можно счесть образ Судьи в превосходном исполнении Дмитрия Назарова ("Закон").
Когда я смотрела этот сериал режиссера Александра Велединского, то вообще решила, что Российское государственное телевидение пришло в себя после долгих лет поисков вменяемости. Что оно очнулось от тяжелого криминального сна, в котором на его экранах звучало "Гоп-стоп, мы подошли из-за угла", и осознало, наконец, свою ответственность за обучение обывателя нормам цивилизованной жизни. Закон - это о главном, закон - это сердце цивилизации, пик ее развития. Поэтому увлекательный рассказ о нормах права, о его сути, о смысле и достоинстве суда в беззаконной, беспутной, бессовестной стране, где живет постоянно деградирующее население, - ясное, прямое, неоспоримое благо. "Закон" - не только лучший в нравственном отношении отечественный сериал года, он оказался лучшим и по художественной части. (Я, господа, видела на сцене Олега Борисова, и меня ведь не убедишь, что Сергей Безруков - выдающийся артист.) Со всей ответственностью утверждаю, что работа Дмитрия Назарова и Виктора Ракова в "Законе" - отличная работа, после которой не стыдно быть актером.
Но как я ошибалась в отношении Российского телевидения. Сразу после "Закона" была показана "Бригада", эпос из жизни проклятой русской "братвы", которая превратила Россию в вонючую зону.
Здоровых мужчин, которые зарабатывают на жизнь убийством и грабежом, я ненавижу с такой силой, что охотно бы вбила осиновый кол в каждую их могилу. Но еще более, чем братву, я ненавижу паразитическую индустрию, индустрию зоны, все эти убогие и тошнотворные песни, книги, фильмы, которые братву эстетизируют, пропагандируют, возвеличивают и от нее питаются. Сто тысяч раз презренное занятие! О жизни братвы я хочу знать не больше, чем о жизни глистов. На ком они женятся, кто их мамаша, есть ли у них деточки, как поживают их кореша во Владимирском централе, о чем они мечтают - мне интересно так же, как быт солитера в кишечнике. С великими мучениями мне удалось просмотреть несколько серий этой жизни глистов. Оказалось, у "Бригады" большой рейтинг, с чем я население и поздравляю. Какого же порядка вы, россияне, хотите, о какой справедливости грезите, на что после этого жалуетесь, если ваши заветные герои таковы? И как не стыдно эстетизировать и поэтизировать явную и откровенную мразь, прилепляя к ней личики хорошеньких комедиантов?
Когда же государственное телевидение поймет: или закон, или бригада. Или вы просвещаете зрителя, или его развращаете. Третьего не дано.
Мы с вами до сих пор рассуждали о мужских образах в сериалах. А как там поживают женщины? Женщины поживают так себе. Тоже в основном тюрьма да сума. Красавица Ирина Апексимова прошла вообще все круги ада в беспросветном сериале "Клетка" (ОРТ). Сколочен сериал довольно эффектно, ничего не скажешь, но, честно говоря, развернутая во всех подробностях и частностях лексики жизнь лесбиянок в тюрьме несколько ошарашивает. Все-таки прайм-тайм, а повтор вообще шел днем - стоит ли так очевидно показывать зрителю физиологию зоны? Или наш зритель все это страстно любит и без зоны на экране впадет в депрессию и пропьет рейтинг?
Конечно, мы крепко надеемся на "Идиота" Федора Достоевского - Владимира Бортко. Два года назад на страницах "МН" я предлагала Никите Михалкову вместо пустой траты времени в Союзе кинематографистов снять сериал по "Братьям Карамазовым". И вот что-то сбылось: не Михалков, но Бортко, не "Братьев Карамазовых", но "Идиота", однако… верной дорогой пошли товарищи.
Особенно хорошо в этом романе Достоевского то обстоятельство, что он не имеет никакого, ну ни малейшего отношения к нашей жизни. Ни людей таких нет, ни чувств. Короче, ближе к весне - мы отдохнем.
Последняя лошадь
Выдвинутый на "Оскара" "Дом дураков" Кончаловского выходит на экраны и озадачивает зрителей
Вокруг "Дома дураков" уже наросло некоторое волнение: картина получила "Льва" в Венеции за режиссуру и выдвинута от России на соискание благосклонности нашего американского дядюшки Оскара. Есть мнение, что это выдвижение инспирировано Н.С. Михалковым и не соответствует реальной ценности фильма. Конечно, я болела за родную питерскую "Кукушку" Рогожкина и шла на картину Кончаловского предубежденной: режиссер давно - пожалуй, с "Сибириады"- не был замечен в творческих взлетах. Однако это оказалась непростая история, и дело тут не в "Оскаре", а в судьбе русского авторского кино. На мой взгляд, с этим фильмом многое в этой судьбе заканчивается навсегда. В прагматичном скептике и себялюбце обнаружился задавленный Голливудом шестидесятник, прогрессивный режиссер в кожаной куртке, который спел даже как бы некоторую песню о заветном. А заветное для Кончаловского и есть оно - кино.
"Дом дураков" я посмотрела "на "вечернем сеансе, в небольшом городке" Санкт-Петербурге. Зрителей в кинотеатре собралось немного, но зато, я думаю, с каждым из них можно было бы запросто подружиться - ясно, что только большой любитель авторского кинематографа может отправиться на картину о судьбе пациентов психоневрологического интерната во время чеченской войны. Вообще-то никаких особых ужасов в "Доме дураков" нет - пациенты безумны в границах приличия и согласно возможностям отечественных гримеров и актеров, а кровь льется весьма умеренно (один труп, один выбитый глаз у главаря чеченцев и одна раненая нога у литовской снайперши). Конечно, это не о войне - в этом Кончаловский ничего никогда не понимал и понимать не собирался. Режиссер не любит войну. Режиссер любит стройных девушек, которые со временем превращаются в разбитных дамочек и пишут мемуары в семьсот страниц о своей жизни с ним. Понятно, что такая же участь подстерегает и Юлию Высоцкую, играющую в "Доме дураков" главную роль. Но, глядя на ее сияющее, свежее, яблочно-сливочное лицо, помнить об этой участи не хочется. Героиня Высоцкой оказалась в дурдоме зазря. Эта очень красивая и очень здоровая девушка с чудесными зубами прекрасно бы смотрелась в музыкальной комедии. Напрасно она, убеждая нас в своем безумии, немного кривит рот и мечтает о любви Брайана Адамса. Да на этом основании полстраны можно посадить в такой интернат. Прототипы образа - Дурочка в "Андрее Рублеве" Тарковского, Ася Клячина Кончаловского, героиня Бьорк из "Танцующей в темноте" Ларса фон Триера (это только наиболее очевидные, можно еще назвать десяток) - восходят к единому первообразу Психеи, Души, которая сохраняет чистоту в обезумевшем мире, хотя и сама этим безумием повреждена. Юлия Высоцкая - Жанна (разумеется, Жанна - как еще может зваться героическая героиня?) получилась самой милой и здоровой из всех Дурочек-Психей авторского кинематографа. Впрочем, и остальных пациентов держат в интернате напрасно. Так безобразно наигрывать признаки безумия могут только симулянты. Благородный доктор (Владас Багдонас) запер в своем царстве и невинного старенького Боженьку (А.Адоскин), и демшизу Вику (яркая М. Полицеймако), и прочие ходячие метафоры. Все эти символы, метафоры и аллегории, ряженные в сумасшедших, абсолютно аполитичны и охотно скрывают в своих рядах прибившегося к ним переодетого бандита-чеченца. Дурдом отечества нам сладок и приятен и открыт для всех желающих присоединиться. В конце фильма обитатели сыты, веселы и счастливы - два штурма, чеченский и русский, прошли без потерь. Одинокая лошадь, которая бродит по авторскому кино с его основания и которую давно пора пристрелить, мирно пасется во дворе. И тут-то и понимаешь, что "Дом дураков" имеет весьма малое и косвенное отношение к мукам отечественной действительности или там спорам о России. Это "кино про кино", своеобразный цитатник авторского кинематографа лет за сорок. Тут есть все - Феллини и Тарковский, Форман и Герман, Кустурица и фон Триер, нашлось место и для молодого Кончаловского. Этот мир - с его лошадьми, дождями, зеленым и яблоками, безумными девушками в свадебных платьях, разнообразными милыми уродцами, с его гуманизмом, аполитичностью, непременным тезисом о том, что только идиоты есть настоящие люди, с его поисками специальной национальной душевности - собран Кончаловским из самых своих явных опознавательных знаков и доведен до логического конца. Собственно говоря, дурочка с аккордеоном в спущенных чулочках, которая вечно собирается замуж, да так и не выходит, - это символ не России, а русского авторского кино, трогательного, герметичного, провинциального, мечтательного. Кончаловский сам лично создавал такое кино сорок лет и сейчас с ним прощается на наших глазах. Последнее яблоко приносит дурочка старому Боженьке, и он держит его в слабых руках как образ земного шара, произнося монолог соответствующей высокопарности. Последнюю розу дарит Принц Адамс своей русской замарашке. Последняя лошадь щиплет последнюю травку. Последний бородатый карлик бежит по коридору последнего сумасшедшего дома. Все эти прелести уже не поддаются - после фильма Кончаловского - художественному употреблению. Красиво и стильно попрощался режиссер со своим любимым кинематографом. Без этой истовой и вдохновенной любви "Дом дураков" рисковал превратиться в склад заезженных штампов. Но нет, в этом мире есть жизнь - цитатная, вторичная, уязвимая, аутичная, но жизнь. Собственно, это можно сказать о многих наших известных режиссерах старшего возраста. Они могут воспроизводить только тот тип кинематографа, который освоили прежде, но из-за их профессионализма и киногеничности такое автоцитатное кино все-таки можно смотреть, и не без удовольствия.