Черпая силы в своем внутреннем знании, она встала, не зажигая лампы, вышла из комнаты, которая находилась на втором этаже, и, приподнимая длинную рубашку, спустилась по деревянным ступеням. Некоторые половицы скрипели: тогда она замирала и слушала, как бьется ее сердце. Где-то открылась дверь. Девочка прижалась к канату, служившему перилами. Она чувствовала на шее его колючее прикосновение.
Незнакомка в платье и белом чепце пересекла прямоугольник света, падавшего из открытой двери на плиты вестибюля. Она прошла в будуар, смежный со спальней родителей, и закрыла за собой дверь. Другая дверь оставалась открытой. Она вела в неудобную ванную комнату. Мать там причесывалась, пудрилась, пришпиливала шляпы и вуалетки.
Малышка спустилась вниз, пересекла вестибюль, проскользнула в комнату, откуда только что вышла незнакомка в белом. Она мертвела от страха, что та в любую минуту может вернуться.
На туалетном столике лежала подушечка с воткнутыми в нее шляпными булавками, очень длинными, какие носили в ту эпоху. Девочка вытащила одну — с замысловатой жемчужной головкой, — и скользнула к застекленной, отделанной железом двери. Тяжелая дверь была заперта на замок. До него надо было еще дотянуться. Девочка собралась с духом, принесла стул, влезла на него, повернула запор, спустилась, поставила стул на место.
Оказавшись на крыльце, она тихонько прикрыла за собой дверь и сквозь стекло за кованными украшениями, начинавшимися на уровне ее глаз, поглядела внутрь. Надо было спешить. Дама в белом чепце снова показалась в вестибюле. Ее сопровождал господин в сюртуке, он сильно жестикулировал. Оба скрылись в ванной комнате.
Девочка не чувствовала холода. Она обогнула дом. В одной рубашке, босиком, она бросилась бежать по клумбам, по промерзшей земле. От лунного света сад казался полумертвым. Он в буквальном смысле спал стоя. Такой знакомый, такой добрый и простой — сейчас он застыл в злобном оцепенении. Он был неподвижен, как часовой на страже, как человек, прячущийся за деревом.
Достаточно только взглянуть на этот сад, чтобы понять: сейчас случится что-то ужасное.
Естественно, девочка не замечала этой метаморфозы. Она просто не узнавала своего сада в новом наряде из белых простыней, с притаившимися чудищами и могилами.
Она бежала бегом, приподнимая подол рубашки и крепко зажав в руке булавку. Ей казалось, она никогда не доберется до цели. А цель была в дальнем конце сада, как раз там, где она открылась профессору в своем преступлении, подробности которого мы узнали много позже. Вероятней всего, именно возвращение на место преступления заставило ее проговориться.
Девочка остановилась. Она была уже в огороде. Ее трясло, она вся горела. Луна не превратила капусту ни во что устрашающее. Но для малышки страшна была сама капуста. Она узнавала ее контуры, заботливо вылепленные и посеребренные луной. Девочка наклонилась, чуть высунув язык, как прилежная школьница, и решительно воткнула булавку в первый кочан. Капуста оказалась твердой и скрипучей. Тогда девочка вырвала булавку, зажала в кулачке жемчужину и, точно кинжалом, нанесла смертельный удар. Она колола один кочан за другим и распалялась все больше. Булавка искривилась. Девочка немного успокоилась и методично, старательно продолжала свою работу.
Она нацеливала острие булавки в середину кочана, туда, где листья чуть расходятся, приоткрывая сердцевину. Потом собирала все свои силы и вонзала клинок по самую рукоять. Иногда острие застревало в ране. Тогда она принималась тянуть его обеими руками и несколько раз падала навзничь. Но это не могло ее остановить. Она очень боялась пропустить какой-нибудь кочан.
Когда работа была закончена, маленькая убийца, подобно служанке Али-Бабы, вопрошающей кувшины с маслом, осмотрела грядки, чтобы убедиться, что ни один кочан не избежал смерти.
Домой она возвращалась не спеша. Сад уже не пугал ее. Он сделался ее сообщником. Она не отдавала себе отчета, что его зловещий вид теперь ее ободряет, возвеличивает то, что она совершила. Она была в экстазе.
Девочка не думала о том, как опасно возвращаться. Она поднялась по ступенькам, толкнула дверь, закрыла ее за собой, принесла и унесла стул, воткнула на место булавку, пересекла вестибюль, взошла по лестнице и, оказавшись в своей комнате, улеглась в кровать. Она была так безмятежно спокойна что тотчас уснула.