И прикрепил к нему полоску бумаги с изречением: «Птица поет пальцами».
А вот отрывок из «Локус Солюс»:
«В тонкой струйке дыма, возникшей из головы спящего, появились, будто во сне, одиннадцать юношей, сгорбленных под грузом ужаса, исходящего от некого почти прозрачного воздушного шара, в который, казалось бы, властно нацелился белый голубь, и который отбрасывал на земле легкую тень, покрывающую мертвую птицу»[39].
*
ВОСПОМИНАНИЕ О ХУТОРЕ ФУРК{217}. Испанским жестом павлин сложил свой веер. Он покидает сцену с жестоким взором, эмалевой головкой, собачьей грудью, изумрудным корсажем и хохолком. На королевском шлейфе он уносит изумленные глаза толпы. Склонившись с крыльца, он напыщенно зовет шофера.
*
КТО ПЛАТИТ ДОЛГИ. В наше неблагодарное время мне хочется написать книгу благодарностей. Помимо прочих одолжений, Жид изменил мне почерк. По молодости лет я имел глупость придумать себе почерк. И этот фальшивый почерк, распознаваемый графологом, искажал меня и мою душу. Я завершал маленькой завитушкой большую завитушку заглавных «j». Однажды, уходя от меня, уже в дверях Жид, преодолевая смущение, произнес: «Советую упростить ваши „j“».
Я начинал понимать, насколько жалок успех, выстроенный на молодости и блеске. Удаление завитушки меня спасло. Я постарался вернуться к своему настоящему почерку и с помощью почерка снова обрел те природные качества, что потерял.
*
Опасайтесь собственного почерка, заканчивайте буквы, соединяйте их между собой, пишите так, чтобы «t» не было похоже на «d».
Полное отсутствие изящества — неразборчивая подпись
*
Однажды, когда я надписывал конверт в доме у Пикассо, он взглянул на меня и промолвил со своей особой улыбкой: «И ты тоже?» Я соединял уже написанные буквы фамилии. Всезнающий Пикассо: разумеется, и это ему было известно.
*
Писатель разрабатывает свой дух. После таких тренировок не остается никакого времени для занятий спортом. Тут требуются страдания, неудачи, усталость, траур, бессонница, то есть упражнения, противоположные укреплению тела.
*
Заблуждение насчет успеха дьявола у интеллектуалов. Господь и простодушные! Но без дьявола Бог никогда не собрал бы широкой публики.
Какой-нибудь поэт мог бы упрекнуть Его в подобной уступке.
*
Что касается исследований диалектов дикарей, мне нравится воображать перевод Пруста на некое наречие, в котором одним словом можно было бы выразить ревность, заключающуюся в том, что… или ту, что заключается в… Целые страницы сводились бы к одной строчке, и «Све» означало бы, например, «По направлению к Свану»
*
Я проверил, что когда тебе не присылают вырезки из газет и ты надеешься исключительно на случай, чтобы наткнуться на важную статью, ты часто совершаешь бестактность. Однако, поскольку в нужных статьях нет и намека на тактичность, пусть их авторы не рассчитывают на то, что художник, о котором они говорят и которого они обсуждают, как уже мертвого, их прочтет. Из-за нашей невежливости мы пропускаем только незначительные статьи, а не серьезные исследования.
*
Необъяснимая важность поэзии. Отношение к поэзии как к алгебре.
Прежде всего, она взывает лишь к самым грубым душам, тем, которые должны презирать ее как роскошь, и это хуже всего.
Если мне могли бы доказать, что я приговорю себя к смерти, если не сожгу «Ангела Эртебиза», я, возможно, его сжег бы.
Если бы мне доказали, что я приговорю себя к смерти, если не добавлю или не выкину хотя бы одного слога из стихотворения, я больше не смог бы до него дотронуться, я бы его отверг, я бы умер.
*
Когда я вижу всех тех художников, которые профессионально ненавидят общество, потому что их там еще не приняли, и после сорока впадают в снобизм, я радуюсь, что мне повезло быть принятым обществом в шестнадцать, а в двадцать пять оно мне окончательно опротивело.
39
Я видел такие прочные и легкие скульптуры Джакометти, что они напоминали снег, размеченный птичьими следами.