Лестница, казавшаяся бесконечной, вывела пуэри и чародея к тяжёлой двери. Энормис навалился на неё, но сил ему не хватало, поэтому Рэну пришлось помогать. Из появившейся щели прямо ему в лицо подул свежий воздух, и пуэри сразу же почувствовал себя лучше.
Из душных подземелий они вышли прямиком в холодную северную ночь. От двери брала начало дорожка, убегающая вдоль склона вулкана куда-то наверх. Энормис пошёл по ней, подсвечивая себе дорогу одной из эссенций. Рэн, поёжившись, поспешил следом.
— Помнишь, Грогган орал: «Если я умру, ты тоже умрёшь»? — чародею пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой ветра. — Поэтому он и отдал архимагу сомнительную честь расщепить мир. Тот, кто запустит такое заклинание, неизменно погибнет. Вернон наверняка об этом догадался, но его это не остановило. Как только в их руках оказались бы все шесть эссенций, архимаг вместо расщепления мира убил бы себя и захватчика. Мне нужно было во что бы то ни стало донести до Вернона, что пока этого делать не стоит. Поэтому я и выдумал всю эту историю с седьмой эссенцией и даже сдобрил её фальшивой статистикой для правдоподобия. Вернон, к счастью, всё понял правильно. Он саботировал первую попытку Гроггана уничтожить Нирион. Ему, как ученику Мага, не составило труда всё выставить так, будто седьмая эссенция и впрямь существует. Грогган поверил в мою выдумку и тем самым дал мне время на последние приготовления.
— Какие ещё приготовления? — крикнул Рэн. — Почему было сразу не устранить Гроггана? Ведь всё закончилось бы намного раньше!
Энормис обернулся и с сожалением посмотрел на друга.
— Ничего бы не кончилось. Ты забыл, что Грогган — всего лишь один из слуг Хранителя? На его место через некоторое время придёт другой. И это главная причина, по которой Вернон прислушался к моим словам.
— Подожди, — Рэну вдруг стало не по себе. — Но ведь они оба погибли! Случилось именно то, что ты пытался оттянуть!
— Да, — сказал Эн спокойно. — С той лишь разницей, что теперь я готов к встрече с Тринероном.
Пуэри едва не споткнулся.
— С кем?! — заорал он, намного громче, чем требовалось. — С Хранителем?!
— Куда мы, по-твоему, идём? — грустно улыбнулся чародей. — Там, наверху, состоится самое важное в моей жизни событие.
Рэн ошеломлённо воззрился на товарища: не шутит ли? Но в улыбке Энормиса не было ни капли лукавства.
Охотнику вдруг захотелось присесть. Он остановился, начал шарить вокруг себя взглядом, будто где-то рядом лежали объяснения необъяснимому. Однако вместо них на глаза пуэри попались лишь огни поселения имперцев, раскинувшегося у подножья вулкана.
— Рэн! — крикнул Энормис. — Пошли! На такие встречи не опаздывают!
— Как ты собираешься совладать с Хранителем? — пуэри не сошёл с места. — У тебя есть ещё один невозможный план?
— Ты удивишься, но да! Пойдём!
— Я там зачем?
— Поддержишь морально!
Охотник терялся в сомнениях, но всё же заставил себя догнать чародея. Они обогнули большой каменный клык, и дорожка забрала круче в гору.
— На самом деле наверху просто будет безопаснее, — пояснил Эн. — И, поверь, если Хранитель ответит на мой вызов, он перестанет угрожать не только нашему, но и вообще всем мирам!
— Ты же понимаешь, насколько безумно это выглядит? Ты же человек, не бог! А если бы ты и был им, этого всё равно не хватило бы!
— Историю человечества творят люди. И своих богов они тоже сотворили сами! Но раз уж на то пошло — я не такой уж обычный человек.
— Надеешься, что отсутствие линии судьбы поможет тебе уничтожить Хранителя? Не тот масштаб, Эн!
Чародей только хохотнул.
— Ты почти прав! Долго объяснять, но я знаю точно — мой план сработает.
— В чём он заключается, не хочешь рассказать?
Улыбка сошла с лица Энормиса. Он опустил голову, помолчал немного и пробурчал себе под нос:
— Нет времени.
Рэн выглянул из-за его спины и увидел, что тропинка заканчивается. Они медленно вышли на широкую площадку, ровную, расчищенную от камней, рядом с обрывом возвышалась сигнальная башня, судя по виду давно заброшенная. Вершина уснувшего вулкана была совсем рядом — в нескольких десятках саженей вверх по склону.
— Мы разговариваем в последний раз, Рэн, — сказал чародей, задумчиво глядя в темноту, за которой скрывался океан. — Этой ночи я не переживу.
Голос Энормиса не дрогнул, лицо не выдало и намёка на страх или отчаяние, мужчина сообщил факт, который давно ему был известен. Слова прозвучали почти буднично, словно чародей напомнил, что ему нужно выйти ненадолго по делам. Истинный же смысл сказанного терялся, прятался под лживой маской преуменьшения собственной значимости, и нельзя было с уверенностью сказать, осознавал ли его сам говоривший. Только глаза человека, как и всегда, говорили красноречивее слов.