— Ты помнишь, во что он превратился, когда его разозлили? Вполне возможно, любой из них мог бы принять облик человека, если бы это было ему удобно. Огненному было удобно, потому что ему лишь поклонялись, но не мешали. Тёмный избрал иной способ уединения, превратив себя в головоломку.
— Он мог бы превратиться в сплошную каменную коробку, заполненную темнотой, — возразила Литесса.
— Так поступил бы человек. Протоэлементали далеки от человеческого разума. Они могут его имитировать, чтобы иметь возможность общаться с примитивными существами вроде нас, но руководствуются они точно не привычной нам логикой. Возможно, он счёл, что лабиринт — лучшая защита, чем сплошная каменная коробка. И в этом я могу усмотреть определённую логику: наткнувшись на коробку, человек попытается её открыть, чтобы узнать, что там. А Великий Лабиринт имеет репутацию проклятого места, из которого человек без поисковых заклятий ни за что не найдёт выхода. Есть же даже легенда, что Лабиринт выстроен как преграда к Обетованному Краю, и пройти его насквозь может только достойный. Это чушь, но люди охотно верят во всякую чушь. Поэтому боятся и не рискуют. А те, кто рискует — погибают ещё на подступах.
— Думаю, Грогган не настолько дурак, чтобы верить во всякую чушь, — сказал Рэн.
Чародей в ответ криво усмехнулся и ответил:
— Это после того, что он плёл возле Средоточия? Чушь, в которую верит он, это всем чушам чушь. Возможно, он счёл легенду правдой. Или же счёл, что Лабиринт — неподходящее место для эссенции и искал в более подходящих, по его мнению, местах. В любом случае нам это на руку. — Он поднялся на ноги. — Всё, привал окончен. Пора выдвигаться.
Едва мы подошли к створкам и задумались над тем, как их открыть, ворота сами бесшумно поползли в стороны. Лабиринт гостеприимно приглашал нас внутрь, распахивая тёмный зев. Литесса, уже побывавшая здесь однажды, ничуть не удивилась, в отличие от Рэна и Хелии — эти двое зябко поёжились от открывшегося зрелища.
Дневной свет проникал совсем недалеко, камень, хоть и кажущийся полированным, почти не отражал свет, так что спустя несколько саженей освещение сходило на нет, уступая место непроглядной темноте. Выглядело это более чем неприветливо.
Мои спутники, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, переглядывались, и никто из них не решался сделать первый шаг, поэтому я взял эту ответственность на себя, ступив на белокаменный пол. Каблук сапога стукнул о поверхность, но вполне ожидаемого эха мы так и не услышали. Похоже, звук в этом месте тоже ни от чего не отражался. Ещё один верный признак иллюзии.
— Не бойтесь, — сказал я, не оборачиваясь. — Рядом со мной вам ничего не угрожает.
— Что-то мне подсказывает, что этой фразой ты их напугал ещё больше, — заметило Отражение, скрываясь в темноте передо мной.
Я зажёг люмик и запустил первое поисковое заклинание, которому меня научил Рэн. Золотистые пчёлы стремительно понеслись по коридорам, разделяясь на развилках. Я выделил мало энергии, поэтому даже не сомневался, что на все повороты их не хватит, но это было и не нужно — мне требовалось найти точку, максимально близкую к середине лабиринта, в которую мы успеем дойти до полуночи.
Едва весь отряд оказался внутри, двери за нашими спинами с лёгким шорохом закрылись. Лица Рэна и Хелии выразили беспокойство — как только Лабиринт отрезал нас от внешнего мира, темнота надавила, стены коридора словно сдвинулись, и даже у меня появилось ощущение, будто перестало хватать воздуха.
— Ну и местечко, — сказала пиратка. — Понятно, почему никто сюда не суётся.
— Я нашёл место, до которого мы должны сегодня дойти, — сказал я, сохраняя в заклинании нужный путь. — Рэн, не забывай высчитывать расстояния до входа и до центра.
— И ни при каких обстоятельствах не разделяемся, — добавила Литесса. — Тратить время на поиски заблудившихся нам некогда.
— Да никуда я не денусь, — ответила Хелия, поняв, кому предназначались эти слова.
Мы осторожно двинулись по намеченном пути. Так как я шёл впереди, до идущего последним Рэна свет почти не доставал, поэтому пришлось зажечь ещё три люмика, персонально для каждого члена отряда.
Наши непроглядно чёрные тени плясали на белых стенах, и казалось, что это какие-то существа, меняющие форму, снуют взад-вперёд по Лабиринту, избегая встречи с непривычным для них светом. Густая, почти осязаемая темнота отступала перед нами, обнажая тело протоэлементаля, и поглощала его без остатка за нашими спинами. Иногда мне даже чудилось, будто никакого Лабиринта не существует, есть лишь заполненное тьмой пространство, а коридоры и развилки являются лишь обрётшим плоть светом, и что как только он погаснет, мы сами превратимся в часть этого мрака, властвующего здесь с самого сотворения мира.