Мы констатируем крайне низкий уровень знаний у юристов-выпускников сотен филиалов действующих юридических вузов, включая вновь образованных под привлекательными «солидными» названиями. Увы, но и квалификация преподавателей юриспруденции с учеными званиями, подчас вызывает большие сомнения. Откроем выпущенный в 1996 году пятитысячным тиражом «Комментарий к УК РФ» к.ю.н., доцентов Беляева В.Г (г. Волгоград), Улезько С. И. (г. Ростов-на-Дону), издание «Феникс» Ростов-на-Дону под ред. А. Бойко (тоже ростовский доцент) и прочитаем разъяснения к ст.317 УК РФ «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов». «Близкие» к указанным выше потерпевшим лица – это не только их родственники. По логике объекта данного преступления закон здесь имеет в виду не только биологическую, кровную близость, но прежде всего такую социально полезную близость, которая настолько является или может быть значимой для потерпевшего, что способна влиять на его служебную деятельность. Поэтому жена военнослужащего, в зависимости от конкретных обстоятельств и, в частности, от её отношения к мужу и его законной деятельности по охране общественного порядка, может быть, а может и не быть тем «близким» лицом, о котором говорит ст.317. С другой стороны, «близким» (в смысле ст.317) может быть, а может и не быть сослуживец потерпевшего – опять-таки в зависимости от его отношения к законной служебной деятельности потерпевшего и от знания или незнания виновным этого отношения». Комментировать сей околонаучный опус нет никакого желания. Но ведь выпустили значительным тиражом с рекомендацией не только студентам, но и практикующим юристам. В Ростовском университете этот комментарий наверняка был настольной книгой для студентов. Качество юридического образования в стране стало настолько низким, что от его публичной критики не удержался судья Конституционного суда РФ, доктор юридических наук Николай Бондарь: «Нынешние непростые проблемы отечественного юридического образования накапливались десятилетиями. Среди них, например, бурный рост числа юридических вузов, особенно негосударственных, и юридических факультетов в непрофильных вузах (педагогических, технических, медицинских). По данным Рособрнадзора, подготовку юридических кадров сегодня осуществляют 1211 высших образовательных учреждений, а во всем Союзе подготовку юристов осуществляли 52 вуза. И что это за новоиспеченные «юридические» вузы? Не имея надлежащей интеллектуальной и профессиональной основы, они компенсируют это громкими названиями своих учреждений и всевозможными рекламными посулами, надувательскими сказками об образовательных «ноу-хау», заниженными требованиями (не в плане финансовых условий!) при поступлении в такой «вуз» и еще более низкими требованиями при «обучении» и т. п. Многие из выпускников не имеют необходимого уровня профессиональной подготовки, и, будучи «не до конца грамотными», создают «очень серьезный негативный эффект для всей нашей страны». Надо отдавать отчет, что обеспечение высокого уровня подготовки юридических кадров – это в конечном счете проблема конституционной безопасности. Сложилась традиционная для нас «правоохранительно-криминальная» модель юриста как специалиста с высшим образованием, ориентированного на работу прежде всего в правоохранительных, карательных органах» – («Правовая грамота», «Российская газета» от 17.12.2009. Конечно, «правоохранительно-криминальная» модель юриста и «правоохранительные, карательные органы», звучит неожиданно, но с судьей Конституционного суда спорить не приходится.
Любая продуктивная идея, доведенная до абсурда, превращается в свою противоположность. По форме вроде бы все правильно, а, по сути, издевательство над людьми и здравым смыслом. Ситуация порой приобретает анекдотичный характер: так подписка о невыезде подписывается уже арестованным по другому преступлению. То есть, подозреваемый в новом преступлении обязуется не покидать место жительства по прописке, находясь в следственном изоляторе.
Распространение наркомании представляет реальную угрозу здоровью и жизни миллионов людей. Наше законодательство устанавливает уголовную ответственность фактически за неспособность человека противостоять наркотической зависимости, признанной во всем мире заболеванием, и предусматривает за это наказание более жесткое, чем за умышленное убийство. Конечно, у нас судят не за употребление наркотика, а за его «приобретение или хранение без цели сбыта». Но всем понятно, что употребление наркотика невозможно без его приобретения, и что не для коллекционирования приобретает зелье наркоман. Количеством осужденных определяется активность в борьбе с наркоманией, но «… в тюрьмах три четверти осужденных за наркоманию просто больные» – первый заместитель председателя Верховного суда Владимир Радченко («Российская газета» от 13.05.2003). Кто-нибудь его услышал? «Мы переключились на массовое этапирование наркопотребителей в тюрьмы. Не секрет, что благодаря провокациям наши колонии и следственные изоляторы забиты десятками тысяч молодых людей, которые не должны были бы сидеть. Они просто наркоманы, а из них делают наркоторговцев для хорошей отчетности» – Глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов («Российская газета» от 6.10.2015 «Глава наркополиции предлагает возродить систему ЛТП», «Принудительно здоров»).