Она больше не смеялась, просто смотрела на него с презрением и криво улыбалась одними губами.
— А ты оказался лёгкой добычей. Я думала, инвалида будет сложней настроить против семьи, но ты уже и так ненавидел их всех, тебя надо было только подтолкнуть в нужном направлении. Они должны были уйти все, пока бы не остался ты один, глупый и обозленный на весь мир человек, который своими руками уничтожил всю свою семью.
В глазах Недима разгоралась ярость.
— Что ты несёшь, убирайся отсюда! Убирайся! Это неправда! Я не верю тебе.
Он резко толкнул Ойю к открытой двери так, что она пошатнулась и ударилась головой о косяк.
— Я заставлю тебя обо всём пожалеть. Ты будешь гореть в аду! — с этими словами она хлопнула дверью и заперла ее прямо у него перед носом.
— Ойя! Открой дверь! Немедленно… открой эту проклятую дверь! Что ты задумала?
Она лишь пожала плечами, злобно ухмыльнувшись.
— Прощай, дорогой брат. Увидимся в преисподней…
Остальные двери она заперла заранее. На окнах были фигурные решетки, поэтому он не сможет выбраться через окно. Взяв в руки приготовленную канистру с бензином, облила дверь, прошлась по контуру дома, сделав небольшую дорожку, и подожгла спичку. Пламя отразилось в ее глазах, полных безумия. Она бросила спичку, огонек побежал по дорожке и быстро достиг здания.
Дарио и Дамла вместе с Джемре подъехали к ферме почти одновременно. Еще издалека они увидели зарево пожара. Выбежав из машин, они увидели Дженка, стоящего прямо перед горящей дверью. На секунду он обернулся и бросил взгляд на Джемре, встретившись с ней глазами. Джемре, поняв, что он хочет сделать, замотала головой. Она хотела закричать, но поняла, что от страха не может даже шептать. девушка зарыдала и бросилась к нему. Дарио пришлось приложить все свои силы, чтобы сдержать ее. Дженк развернулся лицом к дому, вышиб ногой уже горящую дверь и ринулся в огонь.
Недим метался по горящему дому в поисках выхода. Но выхода не было, огонь наступал, а от удушающего дыма он уже не мог дышать. Но он сможет, он выдержит. Он уже выдержал однажды огонь, справится и снова.
Горящая балка упала, сбив его с ног.
***
Лето — оно такое яркое…
Два мальчика бегают по полянке, залитой ярким солнечным светом. У старшего в руках игрушечный вертолетик, он изображает полет, убегая от младшего.
— Булут меня не поймает! Не поймает…
Джемре выходит из дома, любуясь смотрит на мальчиков с искренней радостью и гордостью на лице, хлопает в ладоши и, обращаясь к ребятам, кричит:
— Умут, Булут! Давайте, давайте, идите мыть руки, пора обедать… Смотрите кто приехал…
На шикарном серебристом джипе подъезжает Недим, ведя машину самостоятельно, как всегда и мечтал, выходит из машины и расставляет руки для объятий:
— Кто скучал по мне больше всех?
— Папочка…
Недим обнимает Булута и поднимает его на руки. В его руках какой-то объемный сверток, завернутый в ярко-фиолетовую оберточную бумагу.
— Умут, пойдем со мной!
Джемре, счастливо улыбаясь, подходит к ним.
— Добро пожаловать!
— У кого сегодня день рождения? — вопрошает Недим, глядя на мальчиков.
Умут кричит:
— У меня!
— Будешь задувать свечи?
— Да!
Булут его перебивает:
— А я… Я тоже буду задувать свечи!
Джемре отвечает, радостно смотря на младшего из ребят и проводя рукой по его волосам:
— Сыночек, мы отметили твой день рождения, сегодня день рождения Умута.
Умут нетерпеливо смотрит на сверток в руках у Недима.
— Это мой подарок? Можно открыть его?
— Не сейчас, потерпи немного… Давайте внутрь, давайте… бегите.
Мальчики убегают, а Джемре с улыбкой подходит к Недиму, глядя на него глазами женщины, влюбленной в своего мужа после нескольких лет совместной жизни так сильно, будто у них все еще не закончился медовый месяц.
— А если больше всех соскучилась я?
— Тогда… — Недим чмокает ее в губы быстрым неуклюжим поцелуем и обнявшись, как большие влюбленные, они разворачиваются, чтобы войти в свой прекрасный дом.
Дамла в красивом строгом белоснежном костюме самозабвенно рассматривает странное одноэтажное кипельно-белое прямоугольное строение, с резкими, четкими контурами, смахивающее на офис похоронного агенства, единственным украшением которого является арка с квадратными колонными выступающего вперед крыльца. Вверху на арке прикреплена табличка с золотыми буквами, гласящая: «Дом престарелых Карачай». Закончив осмотр, с чувством полного удовлетворения, она набирает номер телефона. Разговаривая с кем-то и прогуливаясь при этом, по столь же геометрически правильному дворику, кажущемуся голым из-за отсутствия какого-либо движения в нем, сообщает:
— Любимый, да, мы все сделали тут. Как все красиво, увидишь, когда приедешь. Я так соскучилась по тебе. Скорее бы завтра!
Она со вздохом отключает телефон, и ее взгляд привлекает белоснежный кабриолет, столь экзотичный, что смахивает на модель из коллекции какой-нибудь звезды Голливуда, сверкающий на солнце словно бриллиант, вкатившийся в этот момент в еще одну арку, обрамляющую вход во дворик.
— Дживан! Ты разве не был в Бурсе, у тебя разве не было дел?
— Угадай, кто не выдержал тоску по жене? — уже не бедный, но все еще очень гордый Дживан, раздутый от удовольствия своим неожиданным сюрпризом, пафосно выходит из кабриолета, от блеска которого режет глаза.
Обрадованная Дамла обнимает его.
— Дела пораньше закончились, я не хотел оставлять жену одну. Плохо сделал?
После жарких объятий оба оборачиваются на дом позади них, больше похожий на склеп. Дживан, глядя на это произведение архитектурного искусства, восхищенно вздыхает:
— Очень хорошо получилось. Я горжусь тобой!.. Пойдем… — он оборачивается в сторону жены, увлекая Дамлу обратно к своему чудо-автомобилю.
— Хочу, чтоб и моя доля была.
С этими словами извлекает с заднего сидения два небольших черных траурных горшочка с маленькими кустовыми красными розочками, поставив их на багажник своего лощеного кабриолета.
— Для господина Агяха и для Дженка…
Дамла посмотрев на них с удовлетворением вздохнула и переведя благодарный взгляд на мужа, произнесла:
— Если бы тебя не было, я бы не смогла, ты ведь знаешь, да?
— Что это значит? Если бы меня не было, ты бы все это сделала, ты ведь дочь своего отца…
— Я сделала столько, сколько смогла
— Как минимум их имена живы… Посадим это?
— Посадим…
Дамла с Дживаном, радостно взяв траурные горшочки, направляются к клумбе с целью немедленно привести свои планы в исполнение…
Госпоже Нариман, наказанной богом за свою непорядочность неудачным падением с лестницы, в результате чего не имеющей возможности передвигаться на собственных ногах, ничего не остается, как сидя в инвалидном кресле на заднем дворе дома счастливого семейства, науськивать молодежь, как надо добиваться успеха и процветания в жизни, для чего обязательно нужно заполучить богатого мужа хитрым способом. За сим занятием она и была поймана своей бывшей невесткой, которая, горя праведным гневом за попрание чести и морали, и наплевательское отношение бабанэ ко всем мыслимым и немыслимым жизненным ценностям, прочитала ей нотацию о том, что она совершенно не извлекла никаких жизненных уроков, из чего следует, что она абсолютно безнадежна. Женщина горделиво удалилась праздновать день рождения своего внука Умута, на который госпожу Нариман не удостоили чести позвать.
День рождения проходил очень радостно, в теплом семейном кругу, на нем присутствовали только ближайшие родственники. Свечки на торте были задуты именинником, после чего торт разрезали под восторженные возгласы детей Карачай — сына Булута и племянника Умута. Но открывать заветный подарок, хранимый дядей Недимом для своего племянника целых шесть долгих лет, было еще рановато. Недим, Умут и Джемре с Булутом на коленях уселись перед экраном большого телевизора, для просмотра послания, оставленного отцом для своего родного сына. Когда включили — все внимание было направлено на Дженка, который появился на экране. Джемре пальцем показала Булуту на дядю, которого тот не имел возможности узнать при жизни, в связи с тем, что родился на несколько месяцев позже его преждевременной кончины.