Благие действия бывают двух видов. Это обязательства (т. е. долг) и благие действия за пределами обязательств – их называют благими действиями, превышающими требования долга (сверхдолжными). Мы заслуживаем осуждения, если не исполняем свои обязательства, но обычно не удостаиваемся похвалы, если выполняем их. И наоборот, мы не подвергаемся осуждению, если оказываемся не в состоянии осуществить какое-то благое действие, превышающее требование долга, но заслуживаем похвалу, если совершаем его. Не всегда очевидно, где проходит разделительная черта. Но ясно, что такая черта есть. Если я беру в долг деньги, то у меня есть обязательство вернуть их. Если я не возвращаю взятые в долг деньги, я заслуживаю осуждения. Однако обычно я не удостаиваюсь похвалы за возврат денег. И наоборот, у меня нет обязательства броситься на готовую взорваться гранату для того, чтобы спасти стоящего рядом друга. Но если я совершил такое действие, то заслуживаю высшей похвалы.
Обязательства большей частью проистекают из тех выгод, которые я принимаю добровольно, или из тех начинаний, которые я предпринимаю добровольно. У меня нет обязательства вступить в брак и иметь детей. Однако если у меня есть дети, у меня есть и обязательство кормить их и дать им образование. Все это наталкивает на мысль, что Бог перед тем, как он сотворит какие-то иные личности, не имеет каких-либо обязательств. Однако сотворение многих других личностей, включая людей, является благим делом, превышающим требование долга. И если он их сотворит, то возьмет на себя определенные обязательства по отношению к ним. Можно спорить по поводу того, в чем они заключаются, но в христианской традиции принято считать, к примеру, что если Бог дает нам какие-то обещания, то обязан сдержать их.
Невыполнение своих обязательств – это всегда в целом плохое действие, но обязательства по своему характеру ограниченны. Бог легко может (а в силу его совершенной благости ему это легко сделать) выполнить все свои обязательства. Но нет пределов возможным сверхдолжным благим действиям для личности – за исключением тех, что налагаются возможностями этой личности. Мы, люди, обладаем ограниченными возможностями и в состоянии совершить лишь несколько ограниченных благих действий, превышающих требования долга. Я могу отдать свои сбережения какой-то благотворительной организации, но тогда я буду не в состоянии отдать что-либо другой благотворительной организации. Если я посвящаю свою жизнь заботе о какой-то группе детей в Англии, то не смогу позаботиться о другой группе детей из какой-нибудь далекой страны.
Возможности же Бога неограниченны. Однако даже Бог, как мы видели, не в состоянии совершать то, что логически невозможно. А логически невозможно совершить всякое возможное благое действие, превышающее требования долга. Это благо, что Бог творит личности, включая людей. Но сколь бы многих он ни сотворил, было бы еще лучше, если бы он сотворил больше (вероятно, хорошо разместив их в бесконечно большой Вселенной). Если учесть, что человеческая жизнь – это в общем благо, то чем больше человеческих жизней, тем лучше. Бог не может сотворить лучший из всех возможных миров, поскольку такого мира быть не может – ведь всякий мир можно улучшить, больше наполнив его личностями, а также, несомненно, и многими другими способами. Итак, в чем же выражается совершенная благость Бога? Она не в том, чтобы совершать все возможные благие действия – это логически невозможно. Предположительно, она заключается в том, что он выполняет свои обязательства, не совершает плохих действий и совершает очень много благих действий.
Таким образом совершенная благость Бога налагает очень незначительные ограничения на то, какие действия он совершит. Ограничение, связанное с тем, что он не должен совершать какие-либо плохие действия и тем самым должен выполнять все свои обязательства, может в известной мере сужать возможности его действий по отношению к его созданиям, пока он сохраняет их бытие. Но это, как я полагаю, не налагает на него обязательство вечно сохранять их бытие (хотя в некоторых случаях было бы хорошо, если бы он поступил таким образом), не говоря уже вообще об обязательстве сотворить их. Но для Бога открыта возможность бесконечного числа благих дел: он мог бы сотворить бесконечно много универсумов и совершить при этом с ними бесконечно многое. И все это было бы выражением его творящей избыточной любви. Однако, несмотря на то, что он мог бы сотворить бесконечно много различных универсумов, есть, вероятно, лишь очень небольшое число видов универсумов, которые он мог бы сотворить. Он мог сотворить универсумы, содержащие какие-то личности с ограниченными возможностями, – людей, к примеру, а мог бы сотворить универсумы без таких личностей. И очевидная благость, по меньшей мере, одного из универсумов первого вида делает очень вероятным сотворение такого универсума. И нет предела возможному числу личностей, которые этот универсум мог бы содержать, а также нет ограничений в отношении того, какими они будут. Бог должен выбирать, какие из бесконечно многих благих дел совершить, ведь для совершения каждого из них у него есть основания. Таким образом, подобно нам в ситуациях, когда у нас есть выбор между действиями, для совершения которых имеются равные основания. Бог должен предпринять «подбрасывание монетки». Он должен решить, на каком основании действовать в ситуациях, когда действие не детерминируется ни его природой, ни чем-либо еще. Мы способны понять осуществление такого недетерминированного рационального выбора, поскольку мы сами иногда находимся в такой же ситуации.