История не занимает ничью сторону. Мы все ошибочно судим о том, как нам следует действовать. Поскольку исход внутренне, а не внешне непредсказуем, наши шансы получить желаемую мировую систему — пятьдесят на пятьдесят. Но пятьдесят на пятьдесят — это много, а отнюдь не мало.
Рэндалл Коллинз
Средний класс без работы: выходы закрываются
Долгосрочная структурная слабина в капитализме сегодня выходит на передний план. Это техническое замещение человеческого труда машинами, к чему ведет компьютеризация и распространение информационных технологий в последние двадцать лет. Сейчас этот процесс ускоряется и уже угрожает существованию среднего класса. Мой тезис не слишком оригинален. У Маркса также была концепция технологического замещения, основанная на внедрении машин на фабриках, хотя свою аргументацию он совмещал с рядом других теоретических механизмов, включая экономические циклы и понижение нормы прибыли (а современные неомарксистские теории говорят также о финансиализации и финансовом кризисе). Я, однако, хочу сделать упор на том, что этот процесс технологического замещения труда, дойдя до определенного предела, породит долгосрочный и, вполне возможно, окончательный кризис капитализма, причем сам по себе, даже без содействия других процессов, о которых говорят марксистская и неомарксистская теории. Экономические циклы могут выглядеть нечеткими и спорными в том, что касается их датировок, значений высших и низших точек. Таковы и хозяйственные циклы Кондратьева, и миросистемные гегемонии на глобальном уровне. Финансовые кризисы имеют во многом случайный характер и могут предотвращаться при помощи правильных политических мер. Ну и что? Структурный кризис технологического замещения перекрывает собой любые конъюнктурные экономические колебания и финансовые пузыри. Это глубинная угроза для будущего капитализма. Да, существуют краткосрочные кризисы, вызываемые финансовыми, циклическими и прочими механизмами. Но я здесь обращаю ваше внимание на долгосрочный структурный сдвиг, который с большой долей вероятности подорвет капитализм в течение следующих тридцати-пятидесяти лет.
Я вовсе не утверждаю, что правильно и досконально воспроизвожу полученный от Маркса урок. Современная социология если в чем-то и уверена, так это во множественности процессов, причин и парадигм, соотносимых по-разному с избираемыми нами аспектами окружающего мира. В некотором важном смысле в социологии Вебер торжествует над Марксом: все мы теперь заняты интерпретациями класса, политики, культуры, а также гендера. Тем не менее остаются моменты, где множественность причин и парадигм уступает перед лицом одного большого структурного кризиса. Здесь — при всех наших мультидисциплинарности и торжестве интеллектуального разнообразия — как раз тот случай, когда, как мне кажется, одна из теорий, описывающих кризис и направление наиболее долгосрочных структурных изменений, оказывается на голову выше других. Теория, которую я так превозношу, — это до предела упрощенная версия фундаментального предсказания, высказанного Марксом и Энгельсом еще в 1840-х годах.
Это крайне усеченный марксизм — без трудовой теории стоимости, без отчуждения от человеческой сущности, без отсылок к лишению рабочего класса доступа к средствам производства. Здесь не будет онтологических утверждений и не постулируется никакого окончательного освобождения в конце кризиса. Я свожу марксизм к теории долгосрочного экономического кризиса. Чтобы понять, что станет ответом на кризис, тем более какая организация политики и общества возникнет после него, нам лучше обратиться к другим направлениям в социологии. Такой усеченный марксизм не содержит ни теории взятия власти в результате экономического кризиса, ни даже теории революции. (Лишь в конце статьи я вернусь к вопросу о том, что теперь известно социологам о причинах революций.) И хотя выводы из такой версии марксизма подводят нас к будущему социализму, это и не теория социализма и тем более не теория того, как сделать так, чтобы социализм мог работать в будущем лучше, чем в прошлом. Нет, первейшим и главным образом это — теория кризиса капитализма.
Технологическое замещение — это способ сэкономить на труде и оборудовании путем внедрения инноваций, произвести больше с меньшими силами и меньшими затратами. Маркс и Энгельс показали, что главное для капиталистов — это стремление увеличить прибыль в конкуренции друг с другом, а те, кто терпит в этом неудачу, вытесняются с рынка. Но по мере того, как трудосберегающая техника заменяет рабочих, растет безработица и сокращается потребительский спрос. Технический прогресс сулит процветание, но потенциальная продукция не находит сбыта, если лишь немногие имеют достаточный доход, чтобы ее купить. Экстраполируя эту основополагающую системную тенденцию, Маркс и Энгельс предрекали крах капитализма и его смену социализмом.
Почему тогда этого не произошло за 160 лет с тех пор, как была впервые сформулирована эта теория? Как ныне хорошо известно, ни возникновение социалистических режимов, ни их падение никак не связаны с кризисами капиталистического хозяйства. Краха капитализма из-за технологического замещения до сих пор не случалось. Маркс и Энгельс в своих давних предсказаниях упирали на одни последствия замещения труда рабочего класса, а на самом деле сработали совсем другие последствия, которых они не предвидели, и возник обширный средний класс «белых воротничков», образованных профессионалов, управленцев и клерков. Капитализм успешно пережил XX век. Но именно поэтому я и говорю теперь о возвращении кризиса технологического замещения. Вплоть до 1980-1990-х годов механизация в первую очередь замещала ручной труд. Но последняя технологическая волна принесла с собой замещение управленческого труда и первое сокращение среднего класса. Информационные технологии — это технологии коммуникации, и они открывают вторую великую эпоху сокращения рабочих мест, замещения коммуникативной деятельности, которой, собственно, и занимается средний класс. К механизации сейчас добавились роботизация и электронизация — безобразные и нескладные термины, вошедшие в набор уродливых терминов, которые будут определять наше долгосрочное будущее.
Когда из-за автоматизации сократился рабочий класс, капитализм спасся, передвинув высвобождающиеся массы в растущие ряды среднего класса. Сейчас компьютеризация, интернет и наплыв новых микроэлектронных устройств начинают сокращать средний класс. Может ли капитализм пережить эту вторую волну технологического замещения?
В прошлом капитализм обходил кризис технологического замещения пятью основными путями. Я берусь показать, что теперь все пять путей оказываются заблокированными. Все пути заводят в тупик.
Выход № 1: новые технологии создают новые рабочие места и совершенно новые виды занятий
Пессимизм в отношении новых технологий долгое время считался ретроградским заблуждением. Луддиты, которые в 1811 году портили машины, чтобы сохранить работу ремесленников, не понимали, что на смену системе ремесленного производства идет фабричная система, которая в течение следующего столетия приведет к колоссальному росту промышленности и численности фабричных рабочих. Теория догоняющего развития (или «девелопментализм»), сформулированная в середине XX века, гласила, что естественная тенденция заключается в прохождении трех стадий в развитии сферы труда (т. е. стадий добывающей, производственной и, наконец, административной, или сервисной деятельности). Однако девелопментализм — не более чем эмпирическое обобщение конкретного отрезка истории; нет никаких гарантий, что этот процесс продолжится бесконечно. В сельском хозяйстве когда-то была занята большая часть населения. В ныне развитых экономиках на долю фермерства приходится примерно 1 %, а занятость в производстве сократилась с примерно 40 % до 15 %, если не меньше. Эти цифры показывают, на какие структурные сдвиги способно технологическое замещение. Теперь весьма вероятно подобное же снижение занятости в сферах управления и услуг.