Чем больше я думала, тем сильнее голова шла кругом. Поэтому я отмахивалась и все время избегала пересекаться с учителем.
Сидя в школьной столовой, я погрузилась в свои мысли и расслабилась, тогда неожиданно услышала жесткий голос учителя:
— Сафронова, — рявкнул он, а я подпрыгнула, — за мной.
Я остолбенела. Слава вел себя как строгий учитель, но я то знала, что не все так просто. Девчонки удивлённо переглядывались.
— Мне тебя силой тащить? — прищурился он, заметив, что я не двигаюсь.
— А куда? — пискнула я.
— Поговорить, — уже спокойнее ответил он и добавил громче, — о твоих прогулах.
— Хорошо, — сдалась я, кинув на Аврору умоляющий взгляд, но подруга в ответ лишь широко улыбалась, помахав мне рукой, чтобы я шла скорее.
В тренерскую я заходила уже на негнущихся ногах. Боялась и тряслась. От осознания, что мы одни, по телу бежали мурашки. Холодные, жгучие и отрезвляющие. Я действительно боялась.
— Алёна, — сказал он на удивление ласково, — присядь.
Я кивнула. Послушно села на стул и не поднимала глаза на него. Святослав Сергеевич молчал несколько секунд, а потом присел передо мной, заставляя посмотреть на него. Я хотела было возмутиться, чтобы он встал, но он заговорил первым.
— Я хотел извиниться за то, что произошло, — сказал он уверено, — ты ребенок, а я учитель. Я не имел права пользоваться ситуацией. Оправдываться не вижу смысла, потому что… Потому что сам не знаю, как такое допустил. Поэтому, прости меня. Этого больше не повторится.
Я заворожено смотрела на него, с открывшим ртом. Он не обвинял, а извинялся, когда виновата была я. Не в силах вынести эту пытку, я закрыла глаза, разорвав зрительный контакт, и выдохнула.
— Это Вы меня простите, пожалуйста. Я не думала о последствиях. Хотела просто сделать что-то безумное. Простите, пожалуйста, — тихо проговорила я и посмотрела на него.
Сейчас я отчетливо понимала, что он говорил со мной не как учитель. Мы разговаривали на равных.
— Значит, мир? — тепло произнёс Слава, а я кивнула.
Заставила себя не отводить взгляд от него. Красивый. Даже очень. Взрослый. Какой-то слишком идеальный. Этого у него не отнять, но я отчетливо поняла, что меня не «торкает».
— Мы и не ссорились, — улыбнулась я.
— Тогда приходи на мои уроки… и вечером заниматься, — его широкая ладонь накрыла мою, — не хочу, чтобы из-за недоразумений ты лишилась мечты.
Я тепло улыбнулась в ответ, вспоминая, как однажды рассказала ему о своих больших планах. Про операцию не говорила, но то, что хочу вернуться в большой спорт рассказала. Слава в ответ тоже улыбался, будто считывая мои мысли. В его глазах я видела нежность, как бы странно не звучало. Я чувствовала незримую поддержку с его стороны. Да, я бы хотела иметь такого друга. Но с учителем дружить ведь нельзя?
Наверное, закон подлости все же существует, потому что в этот странный интимный момент дверь в тренерскую резко распахнулась и влетел Денис.
— Сергеевич, футбол сегодня… — он осекся, увидев нас.
Слава медленно встал. Я заметила тень недовольства на его лице.
— Тебя не учили стучать? — грубо рявкнул Слава, а я, кажется, залилась румянцем, по крайней мере, мои щеки горели.
Но мы ничего не делали. Ничего. Мне не за что извиняться опять!
— Я помешал? — на удивление спокойно спросил Денис, но я-то видела, что как сжались кулаки, как горели ненавистью его глаза, как пульсировала венка на виске.
Резко подскочив, я направилась к двери, в проёме которой так и застыл Денис с пылающим огнем в глазах. Хотелось его обнять, сказать что-то, может даже оправдаться, но я этого себе не позволила.
— Я приду, Святослав Сергеевич, — громко сказала я, решив этим разрядить обстановку.
Только выскользнув из спортзала, я поняла, насколько двусмысленно звучала моя фраза. Чёрт!
Денис не шелохнулся, лишь проводил меня убийственным взглядом. Я постаралась об этом не думать. Ничего не было, чтобы так реагировать.