Выкладывая пост, я не сомневался ни секунды, хотя у Алены переживания были. Я ни разу не постил фотографии с девушками. Потому что было плевать на них? Наверное. А сейчас всему миру хотелось заявить, что она моя. И чтобы нас не ждало дальше, мы справимся. Я надеюсь на это.
— Если моя мама про это узнает, то не видать мне льда, — как-то грустно и одновременно весело сказала Алёна.
— Почему ты передумала? — спросил я.
— Я думаю, уже неважно.
— Ошибаешься, это важно для меня.
— Денис, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я всю свою жизнь живу по расписанию, слушаюсь родителей, тренеров, врачей. Для меня это естественно, наверное. Не всегда мне это нравится, вернее порой я бешусь, но слушаюсь, потому что всегда знаю зачем, всегда знаю, что надо. Поэтому когда мама дала надежду вернуться в спорт, я согласилась, не раздумывая… А когда задумалась, то поняла, что не хочу выбирать. Я вообще никогда ни с кем не встречалась, у меня не было на это времени, поэтому я могу делать ошибки, и скорее всего, буду их делать, но больше я не хочу выбирать. Ты мне действительно нравишься.
Я крепко сжал Алёну в своих объятиях. Наверное, я хотел услышать не это. Быть в глазах любимой девушки тем, от кого она никогда не откажется. Эгоистично, но это так. Но Алёна уникальна, она умнее и взрослее всех моих знакомых девушек. Она может сделать выбор, даже если он ей не нравится. Этим я не мог не восхищаться.
— А я, кажется, тебя люблю, — выпалил я неожиданно даже для себя и, не дав возможности ей ответить, накрыл ее губы своими.
Птица феникс снова расправляла свои крылья.
Глава 21
Алёна
Пока я поднималась домой, прокручивала в голове слова Дениса, сказанные мне сиплым голосом.
«Я, кажется, тебя люблю.»
Пульс зашкаливал. Эмоции захлестнули с головой. Счастливая улыбка не сходила с моего лица. Какая-то эйфория дурманила голову.
Любит. Любит. Любит.
Мне пришлось постоять около входной двери и взять себя в руки, чтобы не выдать всех эмоций, переполняющих душу. Не получилось. Поэтому я хотела быстро прошмыгнуть в свою комнату как мышка, но папа вышел встречать меня. Спрятаться не получилось.
— Пойдем. Поговорим, — коротко и ясно прозвучали слова отца, как приказ.
— Ладно, — нехотя согласилась я, понимая, что разговора не избежать, но сейчас мне не хотелось ни слушать их, ни говорить.
Я зашла в гостиную. Мама стояла около окна, смотрела вдаль и даже не обернулась. А папа жестом пригласил меня сесть рядом. Глубоко выдохнув, я заняла предназначенное мне место. Отец сразу заговорил, не тянул время.
— Как каток?
— Хорошо, — ответила я, подумав, что эти предисловия ни к чему.
— Ладно, — будто услышав мои мысли, согласился отец, — Алёна, мы поговорили и приняли решение.
Я все подобралась и впилась взглядом в отца.
— Твой врач нас не устраивает. Прежде, чем ты возмутишься, послушай. Она не оперировала ни одного фигуриста или даже спортсмена. У нее много хороший отзывов в интернете, но кто эти люди, мы не знаем. Реальны ли они? Амбиции у нее, конечно, есть, но она слишком молода. Молодость — это хорошо, но не в этой ситуации. Сейчас нам нужен опыт и трезвая голова. Мы не сможем ей доверить нашего ребенка. Это нерядовая операция, с помощью которой она сделает себе имя или искалечит жизнь тебе.
Я непроизвольно сжала руки в кулаки и впилась ногтями в кожу. Хорошее настроение улетучилось в секунду. Сердце теперь работало медленно, будто каждый удар дается с трудом.
— Но мы тебя услышали. Мы нашли информацию о враче, который оперировал олимпийского чемпиона с похожей проблемой. Только не помню, как его зовут, с длинными волосами такой… — папа щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить.
— Александр Воскресенский, — на выдохе ответила я, потому что сама искала данные врача, который его оперировал, но не смогла сделать этого своими силами.
— Да, он самый. Его оперировал Степанов Андрей, сейчас он ещё практикует. Мы поедем к нему на консультацию.
— А если он откажется? — спросила я, горько усмехнувшись.
Я слишком привыкла слышать отказы, чтобы надеяться на чудо. Моим чудом уже была Валерия Викторовна.
— Тогда я подпишу бумаги, необходимые для операции у твоего врача, хоть мне это и не нравится по озвученным ранее причинам. Дам согласие. Но я хочу, чтобы ты меня услышала. Принимать решение тебе. Мы считаем тебя умной и взрослой девушкой. Взвесь все «за» и «против». Подумай о том, что ты можешь навсегда остаться в инвалидном кресле. Я даю тебе право выбрать самой, как ты этого и хотела. Но подумай о том, что выбираешь ты не только свою судьбу, но и нашу, — на этих словах мама резко вышла из комнаты, а я заметила, что он стирает со щек слезы, непроизвольно сжалась, — ты обречешь не только себя на неполноценную жизнь, но и нас. Я надеюсь, на твою благоразумность.
Отец замолчал, продолжая выдерживать наш зрительный контакт. А я просто опешила. Я не ожидала таких слов от отца. Но если несколько дней назад я бы не раздумывая пошла оперироваться, то сейчас его слова попали четко в цель. Я засомневалась. Слов не было, поэтому я просто кивнула. А потом молча встала и на ватных ногах пошла к себе. Папе я верила безоговорочно, он всегда держал слово, но теперь червячок сомнения начинал грызть меня.
…Полтора месяца спустя…
Сегодня прекрасный теплый весенний день. Солнышко светит ярко и высоко. В Москве так его порой не хватает, что сейчас его воспринимаешь как чудо. Сегодня все залито золотистым цветом, отчего и без того хорошее настроение подскакивает на максимум. Увидев вдалеке знакомый силуэт, срываюсь и бегу навстречу.
Уже привычно влетаю в объятия Дениса, а он укутывает меня собой. Вдыхаю его запах перемешанный с одеколоном полной грудью, и чувствую себя счастливой. Каждый раз задаюсь вопросом: почему от него так вкусно пахнет, что сносит крышу? Дурманит, заставляя все рецепторы в моем носу активироваться.
— Меня отпустили на час, — сообщаю Денису и делаю глубокий вдох, получая свою личную дозу эндорфинов.
Боже, как же я соскучилась! Хотя мы виделись только вчера. Несмотря на приближающие экзамены, Денис каждый день находит время на меня. Мы будто прорастаем друг в друга корнями, переплетаемся с каждым днем все сильнее.
Денис не отвечает, вместо этого находит мои губы своими. Каждый раз, когда он целует, у меня земля уходит из-под ног. Я млею от восторга в теплых, таких родных руках. Как же хорошо. Когда весь мир принадлежит только нам двоим…
Мы скрывали наши отношения от родителей, как от моих, так и от его. Но технически я даже не обманывала родителей, сбегая на очередное свидание к Денису, просто не недоговаривала. В какой-то мере мне даже нравилось скрываться ото всех. Хотя в школе, безусловно, все знали, что мы пара. Фотография, выставленная Денисом, произвела настоящий фурор. А тем, что в школе мы держались друг от друга подальше, вызывали еще больший интерес. Когда меня спрашивали, что у нас с Денисом, я лишь пожимала плечами, не давая прямого ответа. Только Аврора знала о нас, прикрывала нас.
В школе мы только улыбались друг другу, а иногда украдкой посылали воздушные поцелуи. Иногда Денис догонял меня, обнимал, целовал в висок и отпускал. Делал это так просто, быстро и виртуозно, что я каждый раз терялась. Иногда я находила его на переменах, обнимала со спины и целовала между лопаток, а потом также быстро убегала. Он подбрасывал в мой рюкзак мои любимые злаковые батончики. А я писала ему зашифрованные послания. Это была наша с ним игра, которая доставляла какое-то свое особое удовольствие. Конечно, все наши гляделки, касания и мимолетные поцелуи замечали ученики, обсуждали и шушукались, но нам было плевать. Мой мир как-то сузился до одного человека и, как ни странно, меня это не беспокоило.