— Что делать укажешь, атаманушка?—спросил Образцов.— Людей и лошадей кормить нечем. Голодушка приходит.
— По барским усадьбам пошарить надо.
— Усадьбы все растрясли, Олена Ортемьевна. Там только прошлогодние запасы были, нового хлеба нет.
— Как это нет.
— А новый урожай не сеяли. Мужики все воюют, поля пустые гуляли. А где и посеяли — не выросло. Лето ныне не урожайное было.
— А в деревнях?
— Пусто, атаман. Все, что на огородах было,— выдрано. Кормов взять негде. Войско наше все прибывало, а теперь убыль одна. Мужики по своим домам разбегаются. Там бабенки ихние, чай, по ямам кое-что схоронили.
— Что Кукин думает?
— Его рать на засеках лесом кормилась. Орехи, грибы, рябина, желуди, то да се. А сейчас морозец и эту кормушку прикрыл. Тоже голодные как волки сидят.
— Слобода стоит?
— В осаде сидят. Тоже, поди, брюхавицы подвело.
— Соберем совет. Будем думать.
2
Наутро еще одна худая весть — князь Юрья Долгорукий перевел свой стан в Кадом, острог укрепил сильно. А это означало — отныне все силы он бросит на темниковские места. Так оно и вышло: из Кадома на Темников выслан был воевода Иван Лихарев, а с ним три тысячи стрельцов, к Красной слободе пошел Яков Хитрово. У него полторы тысячи. Войско Долгорукого хлынуло на засеки. Теперь там дорога стала прфезжей. На реке Алатырь с севера накапливал свои силы воевода Щербатов. С запада, от Саранска, грозили Темникову воеводы Юрий Борятинский и Иван Панин. Круг помалу узился.
В конце ноября из Красной слободы в Кадом прибежал приказчик Логин Литвинов. Главному воеводе сказал;
— В Темникове, князь-батюшко, ныне стоит шесть тыщ с гаком, у Аленки столько же и, по слухам, они хотят сидеть в осаде до смертного конца. Благоизволь со-ветец выслушать?
— Говори.
— Девка Аленка ныне гтоженилась, взяла в мужья некоего казака Ваську. Есаулу Степке Кукину это вышло не по ндраву, и у них произошел раздор.
— Так, так. Это зело важно. Может, того Кукина подкупить?
— Не его. Ваську бы золотишком поманить. Пропойца он и к богасьву жаден. Позволь мне им заняться.
— Делай. Деньги есть?
— Наскребу. Сиделец царского кружечного двора кое-что припрятал. Позволь их изъять?
— Изымай. Скажи Ваське — голову мы его сохраним. Где ныне эта баба?
— В усадьбе Андреяна Челищева обретяся. У меня там верные люди остались, все, что там происходит — доносят.
— Иди в слободу, делай дело. Ко мне тайно шли гонцов.
1 декабря под Темниковым появился атаман Федька Горбун с тысячей ватажников. Они тоже бы^и без кормов, и Федьку позвали на совет, как равного. Было решено оттянуть с засек по арзамасской дороге гюловину войска, и Кукину, Еремке и Федьке с пятью тысячами сходить на село Веденяпино— там, по слухам, собран большой запас кормов для войска князя Долгорукого. И хранил Веденяпино воевода Лихарев. Цели было две. отнять корма, упредить поход воеводы на город и, если удастся, прорвать осадное кольцо для выхода повстанцев в сторону Касимова. Аленку с ее войском оставили у. Красной слободы, чтобы охранять город от удара с востока.
• Старик Образцов посоветовал Аленке на всякий случай отвезти мать снова в Заболотье. И еще посоветовал увезти туда сколь возможно пороху, пуль, пищалей и две-три пушки.
— Зимой, Ортемьевна, болота те не замерзают, гуда, сама знаешь, ведет одна дорога, если ее хорошо укрепить— там всю зиму продержаться можно. Не зря говорят: «Запас карман не дерет и есть не просит»
— Монах с монашкой не живет,—добавил Васька,— а это самое носит.
— Ты, охальник, замолкни, а то в зубы дам.
Васька захохотал, но не обиделся. Он с утра был
пьян.
Снарядив десяток телег с кормами и ружейным зельем, Аленка с матерью поехала в Заболотье. С собой взяла Мирона и сотню черемис для укрепления заставы на дороге. Хотели взять с собой Ваську, но он, пьяный, уснул. Решили, что от него пользы там не будет.
На рассвете, когда вся усадьба спала, в барском доме появился Логин. Он растолкал Ваську; тот, увидев приказчика, схватился было за саблю, но Логин остановил его:
— Убить меня еще успеешь. Разговор есть. Опохмелимся давай. У меня тож башка трещит.
Васька, увидев в руках Логина штоф с вином, забыл про саблю. Сели за стол, опохмелились.
— Благоверная твоя где?
— А хрен ее знает. Я с вечера спал.
— Она уехала в Заболотье.
— Ты отколь знаешь?
— Я все про вас знаю. А с кем уехала?
— С маткой, наверное.
— И с Миронком — черемисином.
— Ну и што?
— Да ничего. Только они друг друга знавали давно.