— А ты куда, безногий мерин!—Алена снова отбросила лестницу, подошла к люку, перекрестилась и прыгнула в бушующую коловерть пламени. Из люка вырвался сноп искр, сруб занялся огнем весь. Черный дым огромным густым столбом поднимался к облакам, растекался под ними темным траурным пологом.
Над землей плыл серый мрак. Потемнело все: и
храм, и березы вокруг него, дома, снег и небо. И на фоне этого мрака трепетало ярко-красное пятно пестрядинного знамени.
ил отписки полкового воеводы
В Нарбекопа
«...Велено мне, холопу твоему, с твоими, государь, ратными людьми итти в вотчену боярина и оружейни-чьего Богдана Хитрово в село Никольское и в разных помещиков вотчинные села, где воровских казаков собранье с воровскою силою, с-Ылюшкой Ивановым с товарищи».
из отписки приказчика села Спасского И. Татарина
«... Они-де были посланы в заимку 11 человек от атамана Илейки Долгополова, а сам он с товарищи будет на вечер со всеми ворами. А далее он хочет иттить в поместье князя Григория Сунчелеевича Черкасского, и по иным вотчинам и помесьям, а приказных людей сечь и животы их грабить, а крестьян добрить. Да как он прикащиков вырубит всех, хочет воротитца назад и крестьян богатых мучить и, мучив, сечь».
из росписи участников восстания в Галичском уезде
<г К вору-де Илюшке они, Пронька и Ларька, приставали во ветлужском лесу и ездили для воровства своей охотою. Помещиков и прикащиков рубили под Галичем и в Чухломе же... "
...Монастыря Варнавины пустыни приводные крестьяня сказывали, что они, с Илюшкой и на Унже, и в Верховской волости, и в Судайском и Кологривских осадах, ездя, домы детей боярских разоряли и их рубили.
Воры Илюшки Иванова да сотника Миронки Му марина проходили по всей черте от Солигалича до Тоть-мы, поместья зорили, детей боярских секли, прикащиков рубили и вешали...»
I
Братья Нарбековы, Василий и Федор, не виделись лет, этак, восемь. И, вроде бы, недалеко живут: один сидит на воеводстве в граде Юрьевце-Повольском, другой воеводой на Унже. Вроде, и недалеко — верст семьдесят по реке проплыть, да и встретиться. А все как-то не приходилось.
Перед Покровом нежтанно-негаданно унжескнй воевода шасть на двор к воеводе юрьевецкому.
— Господи, да каким это ветром?—воскликнул Федор, встречая брата.
— Разбойным, воровским,— ответил Василий.— Отныне я полковой воевода и должен промышлять воришек, которых на Унже и Ветлуге развелось яко блох. И кусают зло, окаянные.
— А полк твой где?
— Бог его знает. В указе сказано: соберут рейтаров и стрельцов во Ржеве, Владимире, Твери да Старице и к тебе в Повольск вышлют. Не появлялись?
— Не видно.
— Пушки велено у тебя взять.
— Какие пушки?! У меня девять железных под стенами валяются без колес, без станков В дулах крысы гнезда свили. Ядер нет, пороху нет, а пищаль всего одна:
— Пришлют, чай. Без пушек да пищалей какой я воин.
— Ну, ладно. Пошли за стол. Сколь лет не виделись.
В воеводской избе после чарки-другой братья разговорились.
— Положа руку на сердце, скажу—боюсь я этого атамана.
— Что за атаман?
— Илейка Долгополов, он же Пономарев, он же Попов. Говорят, Стеньки Разина птенец. И на Нижней Ветлуге он страху уже дал. Чем он силен? Народом. У него седни сто человек, завтра, глядишь, тысяча, а еще через неделю пять тыщ. А то и десять. А я, полковой воевода, какую-то вшивую сотню рейтар месяц ждать буду. И приплывут они ко мне зимой на бревнах. В указе сказано — у те§я девять пушек, а у тебя девять шишей! А северские крепости Унжа, Галич, Чухлома, Кологрив, Судай, Тотьма, это там, где мне воевать придется, хуже твоей раз в десять. У тебя хоть бросовые пушки есть, а там никаких. Был я как-то случаем на Тотьме. Воевода, правда, молодой, шустрый, да ты его знаешь — Максим Ртищев, но крепостишка худая, ружья нет, одни бердыши да копья. А дорог никаких нет совсем.
— Ты говорил — пришлют войско, пушки.
— Откудова оно? Батюшка-государь нос вынет — хвост увяз, хвост вынет... Чай, слышал — бунт полыхает огнем под Саранском, под Белгородом. Волга, Сура горят. Вот река Унжа встанет, Волга застынет, на чем пошлют-то?
— Будем ждать.
Ждать пришлось долго. Через неделю водою приплыли Осип Салов со стрельцами, Федька Отмостов с рейтарами. Полк только называется — 90 человек, две пищали медные, одна малая железная. Велено было добирать воинов в селах из крестьян, в монастырях из служек.